- Когда ты перестанешь обращаться ко мне на "вы"? - только и смог я сказать. - Ты ведь фактически моя жена!
Первый раз за все время нашего знакомства я увидел, как Мари плачет. Впрочем, об этом я, кажется, уже вспоминал. Только не сказал, что плакала она от счастья. Хотя, что такого я сказал? Обычные слова, никого ни к чему не обязывающие. Фактически, формально - какая разница! Наверное, она думала иначе. Она ведь так мне всегда верила! Мое слово значило для неё гораздо больше, чем любой официально заверенный документ.
Бедная девочка, сколько же ей пришлось пережить! Что такое монастырский приют, я знал: хуже этого места может быть только богадельня или государственная психиатрическая лечебница. Голод, холод, жестокость сверстников, черствость сестер-монахинь, неудивительно, что Мари стала такой. Неудивительно, что я был первым мужчиной в её сознательной жизни: некоторые особенности ночных "развлечений" воспитанниц приюта могли у кого угодно отбить интерес к любовным приключениям. И ещё это клеймо "дочери шлюхи и убийцы"! Многовато для одной маленькой девочки.
- У меня никогда не было близких подруг, - добавила тогда Мари. - У всех были, а у меня - нет. Я дружила с героями прочитанных книг, а любила до вас только одного мужчину.
Наверное, у меня было достаточно забавное выражение лица, потому что Мари как-то совершенно по-девчоночьи хихикнула:
- Не думайте ничего такого... Он тоже был из книги. Я прочитала "Трех мушкетеров"...
- И влюбилась в Атоса, - подхватил я, не скрывая облегчения.
- Как вы догадались, что именно в него?
- Потому, что когда-то он был моим самым близким другом. Ладно, это все дела давно минувших дней. Теперь у тебя есть я, правда?
Можно догадаться, что Мари не стала возражать, хотя заявление мое было достаточно самоуверенным. Как и обычное мое поведение с ней, впрочем. И меня даже не поразило удивительное совпадение наших детских фантазий! Я принял это как нечто само собой разумеющееся, потому что считал Мари уже как бы неотторжимой частичкой меня самого. Дело тут было даже не в любви. Любит кто-нибудь свою руку или ногу, то есть признается ли им в любви? Чепуха ведь! А попробуй - отрежь.
Конечно, я не поехал на похороны. А спустя месяц в той же газете увидел объявление о том, что разыскивается наследник таких-то. Сумма наследства указывалась не столько астрономическая, но вполне достаточная для того, чтобы поддаться искушению разбогатеть и до конца жизни мирно наслаждаться небольшой рентой. У меня ещё могли быть дети. И если жениться на Мари...