— По положению, — Викентий Петрович многозначительно глянул на Нинин живот, и женщина смущённо прикрывает глаза пушистыми ресницами.
— Викентий Петрович, а что за знак был, вы так резко поменялись? — не в силах обуздать рвущееся любопытство, спрашивает Нина. Она выпрямляется, с гордостью разводит плечи, на груди полыхнули бусы из чёрных опалов. Их огонь, чарующим светом, пробегает по набухшим соскам, вызывающе оттопыривших тонкую ткань лёгкой рубашки и, спецназовец мигом спекается, мямлит, не узнавая себя: — Пожалуй, я пойду, царица.
— Царица?! — опешила Нина, затем думает, что это шутка, смеётся, показывая ровные зубы: — И же, а знак, какой был?
Викентий Петрович выдёргивает из-за пояса шкуру змеи:
— Она появилась в тот миг, когда меня сжигали сомнения, зависла над моей шеей.
— Это гадюка? — удивляется Виктор. — Но, на Караби нет ядовитых змей.
— И я о том же… ядовитая змея напротив сонной артерии… я раздавил как врага и понял, я нужен Господу как воин.
— Даже озноб пробил, — Нина передёргивает плечами и прижимается к Виктору.
— Я пойду, выспаться хотя бы немного, — Викентий Петрович с грустью улыбается, старательно отводя взгляд от упругих прелестей невероятной женщины.
— Пока, Вик, — махнула рукой Нина и украдкой бросает жадный взгляд на Виктора.
Уходя, Викентий Петрович слышит возбуждённый женский шёпот:
— Хватит с этим сеном возиться, завтра доделаем.
М-да, думает Викентий Петрович, пора бы и мне женщиной обзавестись, впору дрова колоть, совсем невмоготу становится. Он идёт к палаткам, садится у тлеющего костра, ворошит палкой, подкидывает веточек, вспыхивает огонь, ехидно перемигиваясь быстрыми огоньками. Рядом с ним кто-то подсаживается и тоже бросает в огонь сухие веточки.
— Ты кто? — не оборачиваясь, недовольно спрашивает Викентий Петрович.
— А вам без бороды идёт, — слышится голос Алёнки.
— А, это ты, чего не спишь? — оборачивается Викентий Петрович.
— А вы, почему не спите? — шепнула одними губами девушка.
Викентий Петрович оборачивается к ней и внезапно шалеет от запаха и желания, силится отвести взгляд и проклинает себя, что сейчас напугает бедную девушку, но она внезапно кидается ему на грудь, словно жестокий вампир впивается в губы и заваливает на землю, ошарашивая его таким напором и неудержимой страстью. А ведь меня сейчас изнасилуют, мелькает удивлённая мысль и, Викентий Петрович с бесцеремонностью срывает с куртку, переворачивает бедную девушку, налегает на неё, плюща белые груди жёсткими пальцами.
— Давно тебя любила, — стонет Алёнка, истекая влагой.
— Прости меня, боже! — Викентий Петрович с силой придавливает к земле и головешки в костре выдают безумную чечётку.