250!..
Психологи часто спорят о природе подвига. Спорил на эту тему не раз со своими друзьями и Роман Епифанов. Но он сказал: «Нельзя воодушевить на подвиг, не уважая подвигов уже совершенных». Но когда листаешь страницы биографии Романа Епифанова, когда читаешь написанные им стихи, рассказы, просматриваешь его курсантские конспекты — узнаешь, что Роман Епифанов высоко чтил и ставил себе в пример подвиги, уже совершенные его соотечественниками, и что боялся юноша одного: в час испытания оказаться на преступно низкой высоте, позорной для воспитанника Ейского училища.
Уводя самолет подальше от людей, Епифанов не думал, что он совершит поступок, достойный награды. Он просто не мог поступить иначе. И в те краткие мгновения работал по системе «один за всех», построенной на высших расчетах солдатской гуманности, летного мастерства и лучших советских традиций.
А годом раньше Роман Епифанов уже вписал в историю училища одну свою славную страницу…
То было на самолете «МИГ-17». Епифанов атаковал «противника» и, по ошибке летной молодости, оказался в вихрях струи атакованного им самолета и резко убрал обороты двигателя, отчего он тут же заглох.
Еще отец говорил Роману: «Решив летать, помни: если летчик, спасая самолет, погиб — он герой. Если летчик спас самолет и остался жив — он дважды герой». Роман исправил допущенную им ошибку. Запустил двигатель в воздухе и прекрасно посадил «МИГ» на своем аэродроме.
…Теперь же Роман пилотировал сверхзвуковой самолет. И двигатель задохнулся у него от «голода», к тому же на малой высоте, где никакими усилиями невозможно восстановить потерянные метры.
Когда, наконец, осталась позади железнодорожная станция, Епифанов выбросился из самолета. Полное наполнение парашюта на какую-то долю секунды опередило удар о землю ногами. Епифанов упал, хотя мог бы устоять. Упал на землю, недавно взрыхленную плугом, и с минуту лежал неподвижно, уставясь широко раскрытыми глазами в голубое зовущее небо. Лежал и улыбался, посмеиваясь над опасениями «боязливого Ромки». Вдруг он вздрогнул, подумав: «А самое главное ведь впереди».
Впереди был еще один зачетный полет. Если экзаменационная комиссия даже поставит Епифанову хорошую оценку за это, вполне обоснованное падение, он все равно должен еще раз взлететь и благополучно сесть. Иначе не получит диплом инженера-летчика, о чем мечтал еще мальчишкой и писал в своих первых стихах.
Однако нужны крепкие нервы, большое мужество, нужна непоколебимая вера в себя, в технику, в то, чтобы удар, едва не сразивший тебя насмерть, был случайным. Нужно, чтобы и командиры твои поверили, что ты сможешь снова подняться в небо сейчас же, что у тебя не осталось травмы после падения, прежде всего травмы психической.