— Не знаю, — отстраненно прошептал Уилл. Он усилием воли не давал себе упасть в обморок.
— Заходите, живо! Что-то ты совсем плох, сынок, — запричитала Удда.
Уильям сделал последнее усилие, перешагнул порог и опять погрузился в темноту, рухнув к ногам старой травницы.
— Бедняга, совсем без сил. Девочка моя, помоги дотащить его до лежанки!
Женщины схватили Уилла и донесли его до спального места.
— О, Ямес, да он совсем горячий. Нужно раздеть его.
Линайя, багровая от смущения, помогла бабушке Удде снять с Уильяма одежду. Точнее то, что от неё осталось — штаны и рубаха были изодраны и лишь каким-то чудом держались на теле молодого мужчины.
— Бабушка Удда, может нужно воды принести? Или трав насобирать? Или еще чем помочь? — Линайя засыпала хозяйку вопросами и беспокойно ходила по комнате, то с любопытством поглядывая на обнаженное мужское тело, то вдруг краснела и отворачивалась.
— Ах, девочка моя, ты же с мужчинами еще не была… — тихо прошептала старуха. Она укрыла парня по пояс льняником, чтобы не смущать девушку. — Я сама могу омыть его, ты только принеси мне таз с водой. Наполни его из ручья, что сразу за моим домом. Потом скажу, что еще нужно сделать.
Линайя кивнула и исчезла за порогом, прихватив таз с черпаком. Травница подбросила дров в очаг, и те быстро занялись, наполнив помещение светом и теплом. Затем она взяла огромный льняник и закрепила его на веревке, натянутой меж стен, — половина лачуги прогревалась от очага куда быстрее. А еще это нехитрое ограждение оказалось на удивление плотным и скрывало лежанку от любопытных глаз входящих гостей.
Линайя вернулась с полным тазом воды, обошла льняник и поставила таз на табурет.
— Что еще сделать, бабушка Удда?
— На столе лежат мои травы. Найди один пучок Поперчника, два пучка Ясного глаза и еще один Златовика. Потом возьми горшок, разогрей над очагом воду, и как закипит, меня позови. А я пока обмою Уильяма, а то грязный, как черт — ничего не понятно.
Девушка послушно покинула огороженную часть комнаты с лежанкой. Удда убрала с тела молодого мужчины одеяло и принялась обмывать его. Уильяма лихорадило, глаза беспокойно двигались под веками, тело дрожало и горело. Время от времени он резко вздрагивал и судорожно сглатывал слюну. Голова Уилла лежала на боку, и черные волосы закрывали шею. Травница смыла грязь, обтерла чистой сухой тканью и начала осматривать.
Всё тело Уильяма покрывали ссадины, порезы и ожоги, но действительно серьёзных ран оказалось три.
Предплечье и бедро пострадали от зубов вурдалаков. Их острые клыки оставили на ноге ужасные рваные следы, а на руке вырвали кусок плоти. Такие раны заживали подолгу и часто начинали гноиться, потому Удда положила нож на угли в очаге, а когда тот раскалился докрасна, прижгла места укусов. Мужчина вскрикнул во сне и дернулся, но не очнулся.