Я звоню Терезе. Она спускается за мной в холл, и я оказываюсь лицом к лицу с Барби в натуральную величину: светлые волосы, собранные в тугой хвост, округлый высокий лоб, голубые глаза и безупречные черты лица.
— Привет, Ксения, я — Тереза, — говорит она, нависая надо мной сверху, как великан, глядящий себе под ноги. — Ты обедала? Нет? Только сначала давай я тебя представлю отделу.
Этажи насажены на лифтовые шахты, как шашлык на шампур. Получается, шахты — в центре, с прилепившимися к ним техническими помещениями, а дальше — открытое пространство офиса, где все работают. По периметру — окна от пола до потолка, и вдоль них — стеклянные кабинеты, похожие на аквариумы. Вместо рыбок — люди. Вместо водорослей и камешков — жалюзи и столы.
В отдельном стеклянном аквариуме за большим столом сидят мои будущие коллеги. Их лица мелькают быстро, словно во сне. Одинаково неопределенные улыбки. Только парень с прозрачными голубыми глазами не улыбается и смотрит в упор, не мигая. Тереза называет всех по именам, и я не запоминаю никого.
За окном ветер колышет листву, но в закупоренном пространстве не слышно ее шелеста. Душно, кондиционер не справляется.
Тереза раздает инструкции, и мы уходим в кафе. Стоит выйти из аквариума, дышать становится полегче. Пока мы идем к лифтам, мне кажется, я чувствую взгляды, обращенные в спину.
— Обстановка напряженная, заметила? — кивает Тереза. — Работы много, и люди очень устали. Сидим в этой комнате все время, чтобы нам не мешали. Тебе надо будет еще познакомиться с Ксавье и Марком. Ксавье все объяснит. К нему можешь обращаться с любыми вопросами — он в курсе и расскажет, что делать.
— Он — менеджер?
— Нет, консультант, но очень толковый. Марк — директор, но он почти все время проводит у клиента. Так что Ксавье все знает и сориентирует тебя.
Я удивляюсь, что мне будет давать указания консультант. Это нарушает привычную иерархию. Когда мы выходим из лифтов, я забываю об этом. Кафе располагается на последнем этаже здания. Через огромные окна на все четыре стороны открывается панорама Лондона.
Вдали торчат башни Сити. Среди них строящийся, словно перевернутый кверху ногами дом: он походит на гриб и расширяется от основания к крыше. Чуть правее небо протыкает острием небоскреб «Шард», или «Осколок». Вдали между ними, серый и призрачный, как мираж, в дымке солнечного дня примостился новый район офисных небоскребов — Канэри-Уорф. Я замираю от раскинувшегося передо мной вида. Позже я рассмотрю и железнодорожные пути Ватерлоо, и бесконечные леса, которыми заканчивался город с другой стороны, и здание Парламента — Биг-Бен высится перед самым носом на другой стороне реки, — но сейчас я не могу отвести глаз от панорамы лондонских небоскребов. Отчего-то захватывает дух, и я никак не могу разобраться — то ли от восхищения, то ли от какой-то необъяснимой тоски.