В те месяцы мне часто снится сон. Я снова выхожу на работу в контору. Ничего не изменилось. Все так же, как раньше. Занимаю стол среди коллег. Странно! Столько всего произошло за эти годы, а тут, как в космосе, ощущение, что прошло всего лишь полчаса, как я отсутствовала. Снова солнце. В отдалении между домами торчит шпиль — башня Кремля. Знакомые красно-серые интерьеры. Звонят телефоны. Привычно шумит принтер. Горы файлов на столе. Коллега поворачивается ко мне со словами: «Идем через десять минут на обед?» Мне уютно. Тепло. Комфортно. И очень спокойно. Моя жизнь закончилась. Я уже умерла. Возвращение в сладкую летаргию. Не хочу.
«Тебе интересно?» — уточняет Гюнтер про Лондон.
Четвертый раз он задает мне этот вопрос. Он сам понимает, что к чему. «Круче Лондона я тебе уже точно ничего не смогу предложить», — в конце фразы он ставит смайлик.
«А что там вообще делать надо?»
«Да ничего особенного — ты все это и так умеешь. Есть клиент, есть ежемесячный процесс, надо просто управлять им, организовать людей, соблюдать сроки… Как обычно», — и еще один смайлик.
Действительно, как обычно. Заодно посмотреть Лондон. А там оно куда-то да вырулит. По-моему, хорошая сделка.
«Давай попробуем», — пишу Гюнтеру, и все закручивается с неимоверной скоростью. Через месяц мне делают предложение о работе. Надо подписывать контракт. Накануне просыпаюсь в семь утра. Не успеваю открыть глаза. Откуда-то издалека ко мне словно тянется огромное тягостное нечто, какая-то сущность, в десятки раз превосходящая меня по масштабам, и плитой опускается на грудь.
Не надо.
Открываю глаза. На улице пасмурно. Комната наполнена серым светом. Начинается весна.
Я подписываю контракт, не найдя никаких веских причин не делать этого. Подаю на визу.
Еще через пару недель раздается странный звонок. Кто-то из кадров.
— Ксения, а вы не хотели бы поработать в Рединге?
Я удивляюсь. В Рединге? Что мне вообще известно о Рединге? Небольшой город в получасе езды от Лондона. Там проходит альтернативный музыкальный фестиваль, где когда-то выступала группа «Нирвана». Город маленький, я там никого не знаю… Мне не хочется сразу отказываться.
— А вы не могли бы рассказать подробнее про условия? — осторожно спрашиваю я.
— Конечно! Мы вам перезвоним в ближайшие дни.
Но больше никто не звонит. Мимолетный разговор вылетает у меня из головы.
Визу делают долго. Мне даже начинает казаться, что я уже никуда не уеду, но в конце лета получаю желтую наклейку в паспорт. Пора.
И вот я обнаруживаю себя в такси по пути в аэропорт. Прошедшие месяцы, когда я разбиралась с документами, сдавала тесты на знание языка, собирала вещи, заполняла миллионы анкет, подтверждений, согласований, справок, в одно мгновенье оказываются в далеком прошлом. Я оглядываюсь на них, как на чужую жизнь, случившуюся не со мной.