Сцена с чаем для группы произвела сильное впечатление на меня. Настал мой черёд… если бы я мог проскользнуть под носом недремлющего Ганса–викинга.
— У нас есть идея получше, — ответили Элинор с Элин. — Поехали в наш отель.
Ли не пришлось долго упрашивать, и мы оказались в маленьком двухместном номере. Я развлекался чтением датских газет, что оказалось делом непростым. Пока Ли кидал палки с Элин, Элинор пошла принимать ванну. Я обнаружил, что дверь не заперта.
Это намёк?
— Я зайду, если ты не выйдешь через пять минут.
— Нет, не зайдешь, — озорно прощебетала она.
Это подсказка. Нет времени на пустую болтовню. В ванной моя башка нашла кусок противной водопроводной трубы, но и моя противная труба нашла своё место.
Следующий рейс отправил The Nice в Бельгию на съёмки телепрограммы. Элинор приехала в аэропорт проводить меня. Объятия продлились слишком долго, и когда она пошла к выходу, я заметил, как она украдкой смахивает слёзы — мне это причинило боль.
Is it well to wish thee happy? — having known me — to decline
On a range of lower feelings and a narrower heart than mine!
Как могла ты примириться — ты, кем был я так любим! —
С подлым сердцем, с пошлым чувством — верно, не чета моим!
Я не был уверен, но решил попробовать, доверившись ситуации. По возвращении в Англию, я отправил Элинор букет цветов. Разговаривать по телефону было непросто из–за огромных проблем с языком. Иногда трубку поднимала Элин.
— Она очень скучает по тебе.
— Я тоже скучаю. Скажи ей, что я хочу, чтобы она прилетела в Англию… я заплачу за билет.
— Нет! Она очень гордая и предпочитает сама зарабатывать.
Я не спрашивал как она это делает; понятно, что танцами.
Она позвонила через неделю: «Приеду на следующей неделе».
Она едет в Англию. Я страшно обрадовался.
— Какой рейс? Я встречу тебя в аэропорту.
В ночь её прилёта мы играли на острове Ил–Пай, что на Темзе. Он располагался прямо по дороге в Хитроу. Во время шоу я представлял, что она летит на каждом самолёте, который грохотал над нами.
Я был вне себя от нетерпения. Расхаживая по зоне прилётов, я закурил сигарету. И вдруг — вот она, с двумя большими чемоданами. Мы не говорили, как долго она пробудет, тогда это было не важно. Не знал я, что мы пробудем вместе двадцать два года, и она уйдёт чуть больше, чем с двумя чемоданами. Я привез её к себе домой в Дрэйтон Гарденс, чтобы начать жизнь в семейной идиллии.
Однажды я заявился в офис Стрэтта, чтобы узнать, как обстоят дела с намечающимся американским туром. Я взялся перелистывать журнал, лежавший у него на столе, в то время как наш менеджер проводил серьезные переговоры. Неуверенность в голосе заставила меня взглянуть на него. Он был обеспокоен и смущен тем, что я взял журнал. Вернувшись к чтению и невольно слушая, что он говорит, я проигнорировал его беспокойство и зацепился за любопытную статью под названием «Групи».