Стрэтт вызвал нас в офис: «Я ожидаю проблем с американским посольством. У меня на руках письмо с просьбой прийти на собеседование. Я думаю, что причина лежит в инциденте в Альберт–холле. Пока я подготовил несколько заявлений для прессы, и я надеюсь, нам удастся убедить их, что мы не настроены против Америки. Я возьму бумаги с собой».
Америка являлась слишком важным рынком, открытом не для каждой британской группы. Мы уже сняли немного пенки в шестьдесят восьмом, а теперь рассчитывали распробовать пирог по–настоящему. Всё, что требовалось — показать нашу лояльность и хорошее поведение. Если мы захотим сжечь что–либо, путь это будут наши мозги, чем звёздно–полосатый.
Комитет при посольстве завалили вырезками из СМИ. Я ухватил взглядом одну из них, выглядевшую примирительно — в ней я утверждал, что не намеревался обидеть кого–либо, то была глупая шутка, которую пресса раздула. Я вообще больше всех сожалею, если кого–то обидел. Я не мог дождаться, чтобы уйти оттуда, читая чьи–то слова, сказанные от моего имени. Я был очень зол.
— Как ты посмел подставлять меня?
— Послушай, Кит, ты не только подрываешь свою репутацию, ты подрываешь группу из–за своего упрямства. У The Nice есть великолепная возможность прогреметь, благодаря своему мастерству. Тебе лишь не нужно связываться с политикой. Просто выходи и играй!
Слова прошили меня насквозь. Но когда они прошли мимо сердца, то захватили часть кишок. Я был разозлен.
Материалы Стрэтта тщательно проверяли в посольстве, также они ожидали одобрения от ФБР. Когда они его получили, мы поняли, что за нами, без сомнения, будут наблюдать. Мы должны стать пай–мальчиками, чтобы вернуться в Америку.
«Хочешь взлететь на нашем прекрасном воздушном шаре?» … Хит The Fifth Dimension проникал в салон авиалайнера вместе с позывными диспетчерской службы. Самолёт Trans World Airlines должен доставить нас в Нью–Йорк. Мы крепко пристегнулись ремнями, во всех смыслах. Президент Никсон осудил всех демонстраторов за «избыточное» злоупотребление правами студентов и обвинил их за «нетерпимость к законно избранной власти». Чтобы это ни значило, мы надеялись, что большинство приняло нашу сторону. Брайан, Ли и я, украшенные наушниками, слушали разные радиостанции, орали и громко пели, не обращая внимание на остальных пассажиров. Так мы долетели до Гренландии.
— Включи 13–ый канал… там Майлз Дэвис! — кричал Брайан.
— PAPERBACK WRITER… — пел Ли, игнорируя жалобы пассажиров о том, что он взобрался на сиденье с ногами.
Я настроился на классический канал и слушал музыку, от которой мурашки по коже пробежали. Звуковой шквал атаковал всей мощью аккорда. Глядя на широкие просторы ледников, я рассматривал жизнь в её истинном великолепии. Невежество некоторых, населяющих планету под нами, просто поражало. Огромный самолёт увозил меня от вероятных отношений с Элинор к окончательному разрыву с Клео. А между ними находилась великая музыка, возвращавшаяся словно великолепный багаж на конвейерной ленте. В какой–то момент мне удалось привлечь внимание Ли и Брайана в надежде, что они тоже проникнутся чувствами, которые я испытал от услышанной музыки.