. Играли мы на автомате, а фотографы со всей Европы облепили сцену в поисках удачного кадра. Сцена превратилась в их частный клуб, они разгуливали, где хотели, фотографировали, что хотели, а «пикник» казался размытым пятном позади.
Когда мы начали последний номер — «Картинки с выставки» — итальянский фотограф, чтобы снять меня, устроился на дуле пушки. Я глянул на Грега, возле пушки которого тоже выстроился отряд фотографов. У нас обоих были под ногами переключатели и факелы для пушек. По мере того, как мы подбирались к концу, я почти физически чувствовал, что если Рокки сделал всё правильно, большая часть европейских папарацци разлетится как обуглившееся конфетти.
«There's no end, to my life, no beginning…», (Нет конца моей жизни, нет начала…) — пел Грег, а я представлял себе конец итальянских фотографов. Обе руки заняты на клавишах с обеих сторон, поэтому я мог просигнализировать об ОПАСНОСТИ либо криком, либо отчаянным кивком головы в надежде, что кто–нибудь уловит смысл. Но мои действия лишь приняли за муки оргазмического триумфального завершения настоящей рок–звезды.
«Life is death…», — волшебно пел Грег. Я заметил краткий просвет. После бессмертного «Death is life…» я наступил на переключатель.
БУМС!
Почти двести пятьдесят килограмм кованого железа дерзко появились перед публикой, шоковая волна отбросила пару фотографов в яму. Я заметил во взгляде Грега ужас. На какой–то момент я подумал, что он струсит поджечь запал, но он сделал это…
БАБАХ!
Публика медленно встала как один и начала аплодировать. Случилось ли это от того, что они были разбужены для очередной порции «дряни» перед выходом следующей группы, я не желал знать. Я вернулся в трейлер и безучастно смотрел перед собой. Люди подходили, чтобы поздравить, но мне было всё равно. Мне не понравились ни наше выступление, ни звук. Всё, что я хотел — убраться с острова, пока остальные не решили сделать то же. На очереди были The Doors (двери), но к моменту их выхода на сцену, я запирал свои у себя в квартире. The Who начали играть только в три утра.
Реакция на дебют ELP получилась смешанной. Джеффри Кэннон из Guardian писал:
Самым впечатляющим актом были Emerson, Lake and Palmer, чье колоссальное выступление напоминало концерт Pink Floyd в Бате.
Я не в восторге от рок–адаптаций классической музыки Кита Эмерсона и был уверен, что его новая группа мне не понравится, когда он объявил «Картинки с выставки». Я ошибся.
Во–первых, маниакальное исполнение на синтезаторе Moog было удивительно талантливым. Ему удалось наэлектризовать музыку Мусоргского и без оркестра, создавая пространство удивительного порядка. К тому же, его аранжировка отошла далеко от оригинала.