Меня всё больше беспокоил вопрос безопасности на Багамах. Не считая дайверов и рыболовов, туристок нередко насиловали на отдалённых пляжах. Мой хороший друг Колин, работавший крупье, пригласил к себе подружку из Майами. Он уехал на работу, когда она спала. Во время его отсутствия семь багамцев с ружьями ограбили дом и изнасиловали девушку. Элинор была шокирована, услышав об этом. Колин, узнав о случившемся, перевёз подругу в наш дом. А что если за ними проследили? На этот раз я купил Магнум 357.
Мы оставались верными излишествам. Студия 1 превратилась в место для переговоров, рестораном, репетиционной и, когда мы были готовы, в собственно студию. Всё это время с нами находился инженер, готовый начать запись, если что–нибудь происходило. Иногда приходилось его будить. Кое–как нам удалось собрать воедино шесть треков, которые мы посчитали пригодными для радио — “All I Want is You”, “Love Beach”, “Taste of My Love”, “The Gambler” и “For You”. Я не мог не добавить инструментальную пьесу “Canario”, адаптацию пятой части “Fantasia para uno Gentil Hombre” Родриго.
И наконец, я не мог не написать финальную концептуальную композицию. С помощью Пита Синфилда мы придумали “Memoirs of an Officer and a Gentleman”. Почему мы так её назвали, я не помню. Каждый вечер в шесть часов Грегу звонила жена Регина и говорила, что его ужин на столе, тогда он уезжал. Карл и я часто оставались работать. Была одна часть в этой концептуальной пьесе, “Letters form the Front”, которая мне не нравилась. Уходя, Грег сказал: «Не делай ничего, она и так хороша. Очень эмоциональная песня». Мы с Карлом втащили вибрафон. Сегодня Карл умеет играть на этом инструменте, но у него нет видения пианиста в отношении аккордов. Неохотно он уступил место, а сам уселся в аппаратной и критически уставился на меня. Я закончил дубль и посмотрел на него в ожидании: Карл плакал от смеха.
— Что такое?
Между всхлипами и приступами хохота он имел наглость заявить, что моя игра на перкуссии звучит, словно молочник свалился с лестницы, а за ним последовали лошадь и телега, вместо нежных звуков, необходимых для такой сентиментальной песни.
Правильно! Притворившись, что отправился в туалет, я зашёл в кухню и набрал в две сковороды ножи и ещё что–то, и вернулся на позицию у вибрафона.
— Окей Карл! Я готов. Включай плёнку.
Когда дошёл мой черёд, я разбросал всю утварь на вибрафоне и объявил: «Вот что случилось с сиднейским мостом!»
В аппаратной мы смеялись как ненормальные. Каждый раз, когда мы просили инженера проиграть плёнку, то валились на пол от смеха, до колик в животе. Я уговорил инженера сделать мне копию, и дома вся семья смеялась над ней. Жаль, что кассета не сохранилась!