— Возможно. — Отвожу взгляд — непонятно с чего немного пристыженная.
И вообще, откуда он это знает?
— Это разочаровывает, — говорит он решительно, но я не слышу разочарования в его голосе. Я слышу только раздражение. Мне не следует говорить ему, что, очень вероятно, я могу сильно в него влюбиться. Женщины, должно быть, каждый день в него влюбляются.
Я слегка отшатываюсь, когда он хватает меня за подбородок и притягивает мое лицо к своему. Его впалые щеки подтверждают мои мысли. Он скрежещет зубами. Сердится? А чего, черт возьми, он ожидал? Чтобы я упала на колени и целовала ему ноги? Он явно привык к такому. Это был просто секс, не так ли? Нам обоим нужно было выкинуть друг друга из головы, и это было хорошей возможностью. Мы воспользовались случаем, вот и все.
Ты так от него и не избавилась! Вот черт! Не думаю, что это произойдет в ближайшее время — если вообще произойдет. Он уже у меня под кожей.
— Что ты хотел от меня услышать? — спрашиваю я.
Он отпускает мой подбородок, издавая разочарованный вздох, и прежде, чем я понимаю, откуда приходит удар, хватает меня и швыряет на стол, от чего стакан с водой разбивается о кафельный пол. Звук с грохотом разносится вокруг нас. Он раздвигает ногами мои бедра, заставляя платье задраться, и атакует мой рот своим неумолимым языком, погружаясь глубоко и основательно.
Я слегка ошарашена его импульсивным нападением, но бессильна остановить, как физически, так и ментально. Я мгновенно покрываюсь гусиной кожей, а между ног становится горячо и влажно, он сильно толкается бедрами, поглощая мой рот. Обхватывает меня за зад, притягивая ближе, крепко прижимаясь к моему паху.
Ох, черт! Я стону, когда он двигает бедрами, не стыдясь того, что знает, что я загорелась, как лампочка в тысячу ватт. Отпустив мои губы, он пристально смотрит на меня, тяжело дыша. Его зеленые глаза дерзко сияют, в них виден голод.
Уверена, в моих глазах отражается то же самое.
— Давай-ка кое-что проясним, — говорит он, прерывисто дыша. Стаскивает меня со стола, так что я обхватываю его ногами за талию, и пристально смотрит. — Лгунья из тебя никакая.
Знаю. Так говорят и мама с папой. Я тереблю волосы, когда лгу. Непроизвольно — ничего не могу с этим поделать. Что еще мы проясним, а то я сгораю от желания?
Он целует меня, нежно лаская язык.
— Теперь ты моя, Ава. — Он двигает бедрами, заставляя меня подняться вверх и напрячься, чтобы освободиться от безжалостного жужжания в паху. Мы находимся лицом к лицу. — Я оставлю тебя навсегда, — сообщает он мне, сопровождая это толчком бедер.