— Благослови тебя Бог, моя малышка, папа тебя любит…
Анна и Сантэн усадили его в постели и, наполовину раздев, натянули на него ночную рубашку, а потом позволили ему снова упасть на подушки. После этого женщины избавили его от бриджей.
— Пусть ангелы охраняют твой сон, детка… — бормотал граф, когда его укрыли стеганым одеялом, наполненным гагачьим пухом, и Анна задула свечу.
Под покровом темноты Анна протянула руку и погладила лохматую голову графа. Ее вознаградил оглушительный храп, и женщина, выйдя следом за Сантэн из комнаты, мягко закрыла за собой дверь.
* * *
Сантэн лежала в постели, прислушиваясь к стонам и скрипам старого дома.
К счастью, ей хватило ума не поддаться искушению и не лечь в постель полностью одетой, потому что Анна явилась с одним из своих неожиданных визитов как раз тогда, когда Сантэн уже собиралась погасить лампу. Анна села на край кровати, став разговорчивой из-за вина, но не настолько одурманенная, чтобы не заметить неладное, если бы на девушке не было ночной рубашки. Зевая и вздыхая, Сантэн пыталась внушить Анне сонливость, но это не получалось, а Сантэн уже слышала, как вдалеке, в Морт-Оме, церковные часы пробили десять. Сантэн сделала вид, что заснула. Было настоящей мукой лежать неподвижно и следить за своим дыханием, потому что Сантэн вся горела от волнения.
Анна наконец заметила, что разговаривает сама с собой, и прошлась по маленькой спальне, собирая и складывая одежду Сантэн. Наконец она наклонилась над девушкой, чтобы поцеловать в щеку, а потом убавила фитиль лампы.
Едва оставшись одна, Сантэн села и обхватила себя руками, пытаясь справиться с предвкушением и страхом. Хотя умом она понимала, чем должна закончиться эта встреча с Майклом, точный механизм процесса оставался для нее дразнящее неясным. Но логика заставляла предположить, что в основном это не должно слишком сильно отличаться от того, что она множество раз наблюдала в полях и на скотном дворе.
Она утвердилась в этом в один из сонных летних дней, когда ее внимание привлек легкий шум в одном пустом стойле. Она забралась на чердак и сквозь щель между досками с изумлением наблюдала, чем занимались Эльза, кухонная девушка, и помощник конюха Жак, пока наконец до нее не дошло, что они играют в петуха и курицу, жеребца и кобылу. Потом она несколько дней думала об этом, после чего стала еще внимательнее подслушивать сплетни женской прислуги. Наконец она набралась храбрости и отправилась со своими вопросами к Анне.
В результате всех исследований она просто растерялась и была озадачена противоречиями. Если верить Анне, то эта процедура была чрезвычайно болезненной, сопровождалась обильным кровотечением и грозила страшными опасностями — беременностью и болезнью. Это не совпадало с той бурной радостью, с какой служанки обсуждали тему, и с тем хихиканьем и приглушенными вскриками восторга, которые Сантэн слышала собственными ушами, когда Эльза лежала под Жаком на соломе в пустом стойле.