Они нырнули в лес, где Ильдико видела не больше каи в полдень. Она молилась, чтобы ненароком не развернуть скакуна в овраг к неминуемой гибели. Спасаясь от последнего преследователя, они обогнули рощу и выскочили на поляну.
Полностью открытая и освещенная лунным светом местность была для них слишком небезопасна. Ильдико повернула мерина обратно к лесу. Вернуться тем же путем они не могли, но если держаться границы, проходящей по восточной тропе, то сень деревьев сможет стать им укрытием. По крайней мере, ей удалось увести их от оврага.
Спутница за спиной зловеще молчала, и Ильдико оглянулась через плечо.
– Анхусет?
Кузина Бришена ответила медленным выдохом и тут же соскользнула с седла, потянув за собой испуганную Ильдико. Они обе упали на землю, рука Анхусет частично смягчила падение Ильдико. Жеребец вскинул голову и отскочил в сторону, прежде чем рысью погарцевал от них, волоча за собой поводья.
Ильдико вскочила на ноги и ахнула.
Анхусет лежала на боку лицом к Ильдико. Древко стрелы торчало из ее левого плеча, второе – чуть выше левого бедра. Каи медленно дышала. Ее золотые глаза потускнели.
Ильдико присела перед ней на корточки. Окровавленные руки скользили по раненой подруге, но не касались тех мест, где стрелы вонзились в доспехи и плоть.
– Анхусет! Почему ты ничего не сказала?
Каи попыталась пожать плечами, но ей удалось лишь дернуть одним плечом.
– Что тут скажешь? Кажется, стрелы смочены соком марсерета, – ее голос был таким же тусклым, как и глаза, слова сочились с распухшего языка.
Ильдико смежила веки. Если наконечник стрелы действительно смочен марсеретом, то через несколько мгновений у Анхусет онемеет все тело от плеч до кончиков ног. И даже если бы каи не стала мертвым грузом под действием яда, Анхусет все равно слишком тяжелая. Ильдико не сможет поднять ее и посадить на лошадь. Они обречены сидеть здесь, пока наемники идут по их следу.
Порыв горячего воздуха, тяжелого от запаха зеленой травы, коснулся щеки и шеи. Ильдико открыла глаза и поняла, что жеребец Анхусет вернулся и наблюдает за ней темными глазами, словно спрашивая, сколько они еще будут прохлаждаться. Если бы к горлу не подступали слезы, она бы рассмеялась.
Голова Анхусет поникла.
– Я не чувствую ни рук, ни ног.
В этот момент раздался победоносный собачий вой. Сердце Ильдико заколотилось в груди.
– О боги, ищейки магов.
– Уходи. – Анхусет медленно моргнула точно совиными глазами. – Они чуют меня, не тебя. Садись на лошадь. Уходи, – повторила она.
Ильдико вскочила на ноги.
– Я тебя не брошу.
Ее внимание привлекла блеснувшая в лунном свете сталь. В траве лежало два меча, которыми Анхусет отбивалась от нападавших во время дикой скачки по лесу. Один подле вытянутых пальцев каи, второй за ее спиной. Кровь черными потеками стекала с лезвий.