– Что это? – спросила она.
Серовек взял висевший на поясе нож и разрезал шнурки на кольчуге Анхусет.
– Ложка для удаления стрелы[3]. Если повезет, мне не придется ею воспользоваться.
Он не стал вдаваться в подробности, а разрезал швы вокруг бронированной чешуи, которая была пришита к подлатнику и окружала укороченное древко, торчащее из плеча.
После этого Серовек разрезал стеганый подлатник и одежду под ним. Он отложил нож в сторону.
– Я собираюсь поднять ее. Мне нужно, чтобы вы сняли кольчугу и одежду. Быстро, но аккуратно. Справитесь?
Она кивнула, и они принялись за работу. Анхусет по-прежнему лежала в объятиях Серовека, пока Ильдико снимала с плеч кольчугу, подлатник и рубашку. Серовек положил каи на правый бок и наклонился, чтобы получше рассмотреть рану на плече.
– Я думаю, это бронебойные бодкины[4]. Однако, пока не вытащу, сказать точно не смогу. – Ильдико побледнела, а в ответной улыбке Серовека не было ни капли веселья. – Какое счастье, что она находится под действием марсерета. Мне придется работать быстро, пока действие сока не закончилось.
Он разрезал штаны Анхусет, а Ильдико сняла сапоги. Обнаженная на холодном воздухе серая кожа покрылась мурашками. Анхусет слегка задрожала. Ильдико накрыла ей ноги одеялом и своим плащом.
Серовек достал из сумки маленькую свечу и с помощью кремня, стали и обуглившейся ткани раздул фитиль. Он передал свечу Ильдико.
– Я не каи и не способен заниматься раной в темноте, поэтому держите крепче и не позволяйте пламени погаснуть.
Он облил лезвие содержимым бутылки, которую принес с собой. От лезвия тонкими завитками поднялся дым. Серовек взглянул на Ильдико, у которой округлились глаза.
– Слезы Пелеты. Отличное питье и не дает ранам гноиться.
– Вы это пьете?
Она слышала о слезах Пелеты. Названное в честь богини драконов, это варево способно убить любого, кто осмеливался его попробовать. Естественно, все, что заставляет дымиться сталь, явно опасно для употребления.
– Иногда. Когда хочу забыться.
Серовек устроился так, чтобы Анхусет лежала, откинувшись между его коленями. Ее грудь была прижата к одному из бедер, спина – к другому. Он вылил еще немного жидкости на рану. Ильдико вздрогнула, как и потерявшая сознание Анхусет. Хотя от варева дымился металл, оно не обжигало кожу.
Серовек согнул ноги, удерживая каи, пока делал ножом надрезы и расширял рану. Ильдико вылила слезы Пелеты на его окровавленные пальцы, когда он нащупал наконечник стрелы. Анхусет не шевельнулась, но с ее губ сорвался тихий стон.
Плечи Серовека опустились с явным облегчением.