Бришен, не ожидавший от отца ничего, кроме равнодушия, все же пришел в ярость. Поклонившись, он покинул зал совета. Он был искренне рад, что отец его отпустил. Король мог из прихоти отказать Бришену и задержать их с Ильдико в Харадисе на любой срок. Его величество не гнушался подобным.
Когда под руководством Анхусет закончили грузить поклажу, седлать лошадей и собирать эскорт, ночь пошла на убыль. Бришен нашел Ильдико у ворот конюшни вместе с оседланным конем, на котором она приехала из Присида. Анхусет и одетая в дорожную одежду Синуэ стояли рядом.
Бришен склонился к руке жены.
– Всего одна горничная?
Ильдико кивнула на Синуэ.
– Мне достаточно одной, а она сама вызвалась. Кроме того, Киргипа нужна матери гораздо больше, чем мне, теперь, когда Талумея не стало.
– Ты что-нибудь ела?
Она лукаво улыбнулась.
– Да. Картофель. Было очень вкусно. Но тебе не осталось.
От ее поддразнивания стало легче. Ильдико не радовала глаз, но радовала сердце. Он поцеловал ее в лоб.
– Ты – замечательная жена.
– Замечательная, – согласилась Ильдико и скосила глаза на кончик носа. Бришен вздрогнул и услышал, как Анхусет с Синуэ дружно ахнули.
– Ильдико…
Она подмигнула ему.
– Прости, не удержалась.
Они отъехали от столицы почти на лигу, когда их нагнал гонец. Бришен узнал в его ливрее фамильные цвета матери. Гонец передал Анхусет свиток, а та вручила его Бришену. Едва взглянув, он узнал почерк матери: она требовала немедленно вернуться в Харадис. Кое-где пергамент был забрызган чернилами и проткнут насквозь кончиком пера.
Бришен достал из седельной сумки свиток. В ответ на просьбу о письменном разрешении покинуть дворец отец раздраженно буркнул в ответ что-то неразборчивое, но подписал документ и скрепил его королевской печатью. Секмис поступила в точности, как предвидел Бришен.
– Передайте это Ее Величеству, – сказал он нарочному. – И если после хотите остаться в живых, постарайтесь выглядеть при этом как можно более убого.
Всадник повернул коня и помчался обратно. Бришен смотрел ему вслед.
– Что было в письме?
Он оглянулся на жену. В свете луны она выглядела иначе. По меркам каи она по-прежнему казалась некрасивой, но тени заострили черты лица, приглушили румянец и рыжину в волосах. Бришену она такой нравилась.
– Мать приказала возвращаться.
С каждым разом он все легче читал эмоции на ее лице.
– Зачем? Ни за что не поверю, что она по тебе скучает.
Анхусет фыркнула. Бришен перевел на сестру пристальный взгляд.
– Едва ли. Она не любит меня, просто пришла в ярость, потому что я не спросил ее разрешения перед отъездом. – Он махнул Анхусет рукой. – Поехали. Пустая болтовня не поможет добраться до Саггары быстрее.