Он рассмеялся.
– И с головой.
– Когда тебя ждать?
– Если поедем сейчас, то к полудню. Успеем выспаться перед ужином у Серовека.
Ужин волновал Ильдико в последнюю очередь. Она не собиралась ложиться до возвращения мужа.
У дверей тронного зала они расстались: она направилась во внутренний двор замка, а он – к конюшням. Ильдико пообедала и поужинала в одиночестве, глядя с балкона своей спальни на заросли диких апельсинов, которые отделяли земли имения от полей ежевики.
Однажды они с Бришеном, вооружившись парой серпов, прошли под апельсиновыми деревьями, насколько позволял густой подлесок. Усыпанные плодами ветви низко нависали над землей, гудели осы.
Бришен бесстрашно атаковал покрытую шипами ветвь и сорвал апельсин. Тот оказался таким сочным и кисловатым, что Ильдико зажмурилась и стиснула зубы. Вкус ей понравился.
Муж смотрел с отвращением.
– Какую только гадость не едят люди.
Ильдико не стала напоминать ему про пирог со скорпидом. Она выплюнула в ладонь семечко и ласково улыбнулась.
– Я так понимаю, каи не любят апельсины.
– Терпеть не могут.
Ильдико окинула заросли внимательным взглядом.
– А нам они нравятся даже кислыми. Кроме того, из цветов делают духи, которые очень ценят женщины. Апельсины не так дороги, как амарантин, но их вполне можно выгодно сбыть. Думаю, нужно начать обрабатывать деревья и продавать урожай.
Бришен заинтересовался, но окончательного ответа не дал. Рабочие Саггары обслуживали армию и перерабатывали моллюсков. Бришен считал, что апельсинами заниматься некому, но обещал подумать.
Ильдико любовалась деревьями, их темными очертаниями в серебристом свете луны. Время от времени из зарослей вспархивала ворона, делала круг над густой листвой и снова скрывалась среди ветвей. Бесшумной тенью скользнула сова, ее глаза блестели в темноте так же ярко, как глаза Бришена, когда он смеялся над какой-нибудь шуткой.
Сегодня они впервые расстались больше чем на несколько часов для сна. Ильдико скучала по мужу, по его низкому голосу, грациозным руками со смертоносными черными когтями и по тому, как пахнут его волосы, когда прижимаешься к нему всем телом.
С того дня, как Ильдико убила скорпида, и до самого приезда в Саггару она ощущала, как Бришен кипит от гнева. Он ни слова не сказал тогда в Харадисе, лишь спросил, все ли в порядке, но Ильдико и так догадалась, что Секмис подбросила ядовитую тварь ей в постель. Из гордости Ильдико неискренне возразила против немедленного отъезда, но в глубине души с удовольствием уступила Бришену.
Саггара, дикая и лишенная многих удобств столицы, находилась далеко от Секмис и потому нравилась Ильдико гораздо больше, чем королевский дворец.