– Боюсь, «Морриган» не сможет нам помочь, – сказал тоттмейстер Бергер, не меняясь в лице, взирая на Хааса равнодушно и отчасти брезгливо. – Мой танк накрыло прямым попаданием в самом начале. Мне повезло, что я оказался не в нем. А вот Морри – нет.
– Погиб? – быстро спросил Дирк.
– Увы. Его герметичная капсула с физраствором была пробита осколком, большая часть… нервной ткани необратимо повреждена. Мне будет не хватать Морри. Я привык к старому ворчуну.
– Накопаете новых! – буркнул Хаас. – После сегодняшнего дня вам надолго хватит препаратов, вам и всему вашему вороньему племени!
– Хаас… – Дирк хотел что-то сказать, но слова перепутались и смешались еще прежде, чем достигли языка. – Хаас, что же ты наделал…
Хаас оскалился, и лицо его сделалось страшным.
– Проваливай, унтер! Иди копай себе могилу, все равно служить тебе дальше не придется. Посмотри на себя! Думаешь, твоему любимому мейстеру нужны такие, как ты? Ты всего лишь отработанный материал, тебя вытряхнут, как студенты-медики вытряхивают обрезки из анатомического театра. Проклятый мертвый солдафон…
– Я думал, мы приятели, – сказал Дирк сухо. – Теперь вижу, что ты слишком хорош для того, чтобы водить дружбу с мертвым солдафоном.
– Не будь кретином, Дирк. Ты не самая паршивая часть этого гнилого мертвого воинства, но наверняка самая наивная. Если я позволял себе болтать с тобой, это не значит, что я страсть как люблю мертвецов. Мне отвратительна сама мысль о том, что мертвое тело может разгуливать по земле, выполняя чью-то волю! Что оно может напялить на себя военную форму и считать себя полноценным человеком!
– Значит, твое внимание к моей персоне было всего лишь маскировкой?
– Ты был единственным, с кем можно поговорить, не испытывая при этом тошноты, – отрывисто сказал Хаас, напрягаясь так, что послышался треск веревки. – Йонер был самодовольным безмозглым служакой, Ланг трещал как пулемет, а от одного вида Крейцера у меня случалась мигрень.
– В роте были и живые люди.
– Благодарю покорно. – Хаас скривился. – Целыми днями видеть этих самодовольных ослов, поглядывающих на меня с презрением и украдкой смеющихся, было невыносимо. Они смотрели на меня так, будто я сам был мертвецом! Самодовольные идиоты… Им было приятно видеть меня, люфтмейстера, в одном строю с этим гнилым воинством. Они думали, что меня можно унизить подобным. Что может быть приятнее, чем унизить магильера, верно?
– Вы больны, люфтмейстер, – сказал тоттмейстер Бергер устало. – Теперь я вижу это отчетливо. А прежде еще сомневался.
– Я здоров. Это ваш мозг давно покрылся некротической коростой! Это вы безумны, Бергер! Вы чертов психопат и давно спятили в окружении дрессированной мертвечины! А я лишь хотел… Хотел закончить все это.