«Мне казалось, что ты на нашей стороне», - заметил я, не понимая, откуда в моих мыслях взялась злость.
«Гриша, я действительно на вашей стороне, - терпеливо, с сожалением, пояснила Гайя, - на стороне всех земных существ. Я хочу помочь вам освободиться. Мне не нравится, что кто-то создал вас для того, чтобы потом использовать. Я за то, чтобы вы могли сами решать свою судьбу. Чтобы мы вместе несли ответственность за наш мир. Понимаешь? Я за это!»
«Оно – не мы, - возразил я, - и никогда нами не будет! Пойми же, наконец, это же абсолютное зло!»
«Прости, Гриша».
«Постой, - я с огромным трудом взял себя в руки, - хорошо. Я не прошу тебя его убивать. Но ты можешь хотя бы теоретически предположить, как это можно сделать?»
Гайя снова мысленно вздохнула.
«Теоретически я вижу только один способ, - всё-таки сказала она, - нужно физически уничтожить всех носителей. Всё взрослое население города».
Я задумался на минуту.
«Если мы это сделаем, - сказал я после паузы, - ты сможешь разобраться, как работает этот их инкубатор? Чтобы довести до родов все беременности?»
В этот раз Гайя ответила не сразу, что было очень необычно.
«Да, Гриша, - сказала она, наконец, - с вероятностью больше девяноста процентов я смогу разобраться и помочь дорастить эмбрионы до родов. Обращайся, если дойдёт до этого. А пока, извини, я выйду из контакта с тобой. Я не могу участвовать в том, что ты задумал. Для меня это невыносимо».
«Подожди!» - окликнул я.
«Да?»
«Если я… мы всё же сделаем это – ты вернёшься?»
«Я постараюсь убедить себя в том, что это было частью эволюционной борьбы. Что ваши виды конкурировали за одну экологическую нишу. Я готова признать геноцид частью борьбы за существование, но это не значит, что мне он нравиться как явление. Тебе ведь знаком этот термин, да, Гриша? Я взяла его из памяти Таис».
«Спасибо, - ответил я, - спасибо за попытку понять. Но ты не очень точна. Это точно не геноцид. Я собираюсь спасти всех ребятишек».
«Ты понял суть, Гриша, - ответила Гайя, - остальное детали. Не представляю себе, как ты это сделаешь. Вы даже прокормить их не сможете, если убьёте всех взрослых».
«Я что-нибудь придумаю, - твёрдо сказал я, - хотя, признаюсь, мне страшно. И мне будет тебя не хватать».
«Гриша, я всё же надеюсь, что ты передумаешь. Уничтожение разумной жизни для меня — это как ещё одно крупное вымирание», - вздохнула Гайя. А потом её незримое присутствие вдруг пропало. И в ту секунду я понял, что ещё никогда не чувствовал себя настолько одиноким.
Но в своём решении я не усомнился ни на мгновение.