— Так мы не крестьяне и не рабочие, — возразил было Полежаев.
— Мы тоже угнетенные, школа при бюрократически-полицейском режиме становится не рассадником просвещения, а питомником для разведения чиновников и лиц, преданных существующему строю! — ответил Петька явно чужими словами.
— Брось, у нас в училище какой режим? И учителя не давят.
— У нас хорошо, а вокруг? Нет, вот анархисты — настоящие революционеры! И нам тоже надо готовиться! Мне брат писал, что у них на Сахалине все вооружаются, а мы чего ждем? — авторитет Петьки в немалой степени возник из-за того, что Лятошинский-старший был настоящим боевиком и загремел в ссылку из-за выделки бомб.
— Так на Сахалин того и гляди японцы высадятся, а у нас все тихо.
— Все равно, надо бороться! — уперся Петька.
На том по первости и порешили.
Митька всю ночь ворочался, пытаясь разобраться в своих мыслях. В листовках и брошюрках, которые звали к борьбе, говорилась правда, особенно про крестьянскую жизнь, которую Митька вполне помнил — и про голод, и про бесправие, и про тяжкий труд… Что надо бороться с кулаками да помещиками — сомнений не вызывало. Но сейчас-то он не в деревне и с кем ему бороться в Москве? С учителями? Или, смешно сказать, с Михал Дмитричем? Нет, не все так просто…
Но товарищей он не бросит.
***
Тайные сходки продолжались всю осень, особенно когда Россию тряхнула всеобщая политическая стачка — бастовали Баку, Иваново-Вознесенск, Питер и Москва, Харьков, Ростов, Юзовка, а в польской Лодзи дело дошло до восстания и боев с полицией и войсками.
Петька с середины октября ходил мрачный — японцы высадились на Сахалине и что там теперь будет с его братом, неизвестно, новости больше не поступали. Оттого он пуще прежнего настаивал на необходимости борьбы, постепенно оттесняя Келейникова с позиции лидера.
— Нам, товарищи, нужно оружие. Где мы можем его раздобыть? — и почему-то посмотрел на Митьку.
— Купить, — предложил разумный Борька, — если все будут экономить, за месяц-другой наберем.
— Долго, да и наберем мы на один револьвер, а нас сколько?
— У отца пистолет есть, — вдруг сказал рыжий и веснушчатый Никита Слепцов, — он его в столе хранит и никогда не носит.
— А у тебя? — Лятошинской снова посмотрел на Митяя.
— Пистолеты есть, только я у Михал Дмитрича ничего брать не буду.
— Это почему же?
— Потому.
— Струсил, да? — начал заводиться Петька. — Струсил у буржуя пистолет забрать?
— И ничего он не буржуй! — сжал кулаки Митяй. — Он инженер!
— А квартира вон какая буржуйская! С картинами!
— Картины это подарок, на свадьбу! Савва Морозов подарил! — ляпнул Митька сгоряча.