Простой люд подозревал, что власть предержащие уже давно топчут дороги других миров. Просто общедоступными они стали лишь теперь. Но доподлинно не знал никто.
******
Между тем чернь ошибалась. О данном факте свидетельствовала беседа в царской светлице.
— Вы исполняете обязанности хуже, чем ваши сбежавшие из под стражи предшественники[1], - отчитывал невысокий Виссарион двух побледневших от страха подчиненных.
Ими являлись вновь назначенный ректор Имперского Университета, по совместительству начальник аналитического отдела, Калыван Драгобрат, и недавно избранный Синодом митрополит Святой Церкви, Захарий Блаженный.
— Где это видано, что злыдни пройдут вперёд господ? Почему в новый мир попадают случайным образом в ходе нелепого отбора? Ни я, ни другие мои ставленники не преодолели портал! Да, что там мы! Туда пока не попал никто из бояр и верных короне инфов! — сверкая глазами, бушевал монарх.
— По всей видимости, претенденты были слишком сильны. Они нарушили бы баланс. Слияние ведь только стартовало. Время тяжелой артиллерии ещё не наступило, — подал голос Калыван, выдавая на гора основную версию подотчетного ему отдела.
— Хм…Возможно… — немного сбавил обороты Иосиф, — Ладно… А ты святоша? Почему Верховная делает объявления всем, а не ставит в известность своё детище? Вы что там, в опалу попали?
Митрополит нервно кашлянул. Ещё бы, в его огород забросили увесистый камень. Священник заметил, как подобрался стоявший подле императора Шариков. Вояка ненавидел служителей церкви и был рад упрятать очередного ее представителя в каталажку.
— Если бы это было так, то первый портал в иной мир не открылся бы на территории Главного Собора, — выдвинул контраргумент Захарий, — А информацию сделали общедоступной, чтобы ее не исказили и допустили к переходу всех желающих. В ином случае, вы бы устроили отбор, не так ли?
— Складно глаголешь! — окончательно успокоился самодержец и повернулся к главе Вооруженных Сил, — Всех прошедших через телепорт гражданских — на карандаш! Про военных даже не напоминаю. А ты , Блаженный, веди учёт среди церковников.
Отдав распоряжение, Иосиф раздраженно крутанулся на каблуках и покинул кабинет. Император был не в духе и искал на ком бы побыстрей сорвать злость.
*****
От всех этих волнений еще недавно была очень далека мирно сидевшая на лавочке ослепительно красивая девушка. Белые, как снег, длинные, ниспадавшие по такого же цвета рясе, волосы. Глаза — два глубоких омута небесной чистоты, точеная фигурка и ярко — алые губы. Такая прелестница сделала бы честь любому дому мод. Но вместо мирской суеты она тихо сидела на скамейке в сквере небольшого, вверенного ей храма.