Мендоза просто держит меня так, будто нет места лучше, где он хотел бы быть.
И когда я прижимаюсь к нему, не обращая внимания на пульсирующую боль в моей больной руке, ощущаю, как что-то давит мне на живот, но это не рука. Мендоза возбуждается, когда я прижимаюсь к нему мокрым телом. Ладно, это, наверное, моя вина. Меня это устраивает.
Но это напоминает мне, насколько чертовски велико его оборудование. Это не то, что я должна замечать в ситуации жизни и смерти. Это не так. Но когда у парня в штанах что-то вроде фонарика?
Ты, черт возьми, замечаешь это независимо от ситуации.
На самом деле, фонарик может быть недостаточно большим для сравнения. Больше похоже на бутылку вина. Иисус.
Парень с неподходящим стояком? Такое случается. Я могу пройти через это. Парень с неподходящим стояком больше любого бревна, которое я смогла бы найти в тропическом лесу? Гораздо менее нормально. На самом деле, немного страшно.
Мендоза снова проводит рукой по моей спине.
– Ты в порядке, Ава?
Должно быть, я напрягаюсь и отстраняюсь.
– Да, я в порядке. Он... просто напугал меня, – и я говорю не о мертвом теле.
– Это пилот?
Я издаю сдавленный звук, снова сосредоточившись на мертвом теле.
– Пилот? Хм, я не проверяла.
Похлопав меня по плечу, он отпускает.
– Я проверю. Не смотри.
Когда он уходит, я занимаюсь тем, что подбираю дрова, которые бросила, прижимаясь к нему всем телом. Мое опухшее запястье посылает сигнал бедствия по всей руке, и скоро его придется осмотреть, но для этого будет время попозже. Прямо сейчас огонь – и ладно, уход от мертвого парня – это приоритет.
– Пилот, – говорит Мендоза через минуту. – Если тебе от этого легче, он был мертв еще до того, как упал на землю. Голова расколота. Вероятно, он потерял сознание, итак и не проснулся.
Как ни странно, но от этого чувствую себя немного лучше и с трудом сглатываю.
– У него есть с собой что-нибудь полезное?
– Хочешь его куртку?
– Боже. Я не знаю, – от одной мысли об этом меня снова тошнит.
– Ты можешь замерзнуть этой ночью.
– Тогда мы просто прижмемся друг к другу, – в отчаянии говорю я.
Я очень, очень не хочу снимать куртку с мертвеца и носить ее. Это влечет за собой все виды ужасной кармы, а я даже не могу справиться со всей плохой кармой, которая у меня уже есть.
– Все в порядке?
– Хорошо, – говорит он странным пустым голосом. – Дай мне несколько минут, и я утащу это подальше от лагеря, чтобы хищники не добрались сюда. Почему бы тебе не вернуться к дереву?
Кивнув, я возвращаюсь в наш импровизированный лагерь. Чувствую себя трусихой, убегая, но мне все равно. Я иду к нашему гнезду на деревьях и не удивляюсь, что Мендоза был очень занят, пока я была в кустах, исследуя местность. Там есть гнездо из листьев в качестве импровизированной кровати, и он начал навес, который связан несколькими листьями и еще лозами. Для одноглазого парня он довольно ловок. Ну и что, что член в его штанах больше, чем змеи в джунглях? Я кладу дрова на покрытую листьями кровать и немного работаю над А-образной рамой. Может, я и беспомощна, но знаю, как завязать узел или два, и я левша, так что могу использовать правую руку, как опору.