– Если вы не возражаете, на ужин у нас будут крендельки.
– А я-то надеялась, что мы поужинаем жуками, – беспечно говорю я и подхожу.
– Это завтрак, – поддразнивает он в ответ.
Это так смешно, что я смеюсь, а он улыбается мне в сумерках.
Мы берем по пакетику крендельков, запиваем их несколькими глотками воды и пытаемся устроиться поудобнее. В нашем крошечном полуразвалившемся убежище не так уж много места. Вода все еще капает вниз, но навес защищает нас от некоторых из худших осадков, так что это так. Мендоза выходит на улицу, и понимаю, что он делает это для того, чтобы я могла быть в самой защищенной части навеса, где будет меньше дождя.
Это... приятно.
– Здесь хватит места для нас обоих, – говорю я ему, когда толстая капля дождя падает ему на голову, прямо туда, где у него повязка, и указываю на повязку у него на глазу. – Ты должен держать его сухим.
Неловко поерзав, он не пододвигается ко мне.
– Я в порядке.
Я закатываю глаза и ложусь, прижимаясь всем телом.
– Иди сюда. Я не кусаюсь.
Знаю, почему он не хочет. Это тот монстр в штанах, на которого я указала, как на краснеющую девственницу. Черт, я не виню его за это. «Монстр в штанах» – это мягко говоря. Слишком мягко.
Я встречалась с парнями, у которых члены были всех форм и размеров. Я не новичок в сексе, и видела свою долю уродливых пенисов. Обрезанные, низко висящие яйца, и я все это видела. Однако никогда не видела такого большого члена, как у Мендозы. Он прошел мимо всей категории «счастливчик» и прямо в категорию «что за вечно любящий трах». Категория «не приближайся ко мне». Тот, который заставляет мои ноги сжиматься, и хотеть сжаться при мысли об этом. Я не видела его голым, но если то, что очерчено в его штанах, законно, он ненормально огромен. Смешно думать, что я приняла его за оружие.
Нет такого большого пистолета.
Дело в том, что меня не волнует размер его члена. Имею в виду, не более чем разговорная тема, как мои гетерохромные глаза. Но знаю, что Мендоза – парень, и если мы прижмемся друг к другу, основываясь на его реакции на меня раньше, он получит стояк. Это будет очень неловко.
Но если мы не прижмемся друг к другу, он сядет под дождем, и мы потеряем тепло тела. Это помещает вещи решительно в колонку «прижиматься». Прижав больную руку к груди, я похлопываю по пальмовым листьям и избегаю любых опасений, которые могут возникнуть по этому поводу.
– Иди ко мне.
Мендоза садится рядом со мной, хотя я вижу, что он этого не хочет. Хорошо. Мне придется сделать первый шаг, если мы хотим преодолеть всю эту неловкость. Я жду, пока он вытянет свои длинные ноги, затем придвигаюсь к нему поближе, и снова кладу голову ему на плечо, прижимаясь к нему. Не в сексуальном смысле, а в невинном объятии.