Поэтому я придвигаюсь к нему поближе, кладу руку на пуговицы его рубашки и медленно расстегиваю их здоровой рукой.
Он замирает. Его дыхание в горле становится скрипучим и жестким.
– Ава, не...
– Ш-ш-ш,– говорю я ему. – Мы должны снять с тебя эти холодные мокрые вещи.
Я бы хотела, чтобы моя рука не болела, и я могла сделать это сексуальнее. А пока ему придется довольствоваться тем, что я буду возиться с его одеждой. Мне удается освободить кусочек кожи, а потом я сдаюсь.
– Сделай одолжение, сними рубашку, – прошу я, поднимая больную руку, – это работает против меня.
– Что ты собираешься делать? – спрашивает он.
– Разденься, чтобы обсохнуть, – говорю я. – Тогда я собираюсь потереться о тебя и потрогать, если ты не против, – я наклоняюсь. – Я бы вызвалась поцеловать тебя, но вероятно, мое дыхание не мятное.
– Мне плевать, – говорит он, глядя на мой рот.
Снова голодный напряженный взгляд. Будто он умрет, если не съест меня живьем.
Я вздрагиваю, чувствуя, как мои соски отвечают и становятся твердыми. Мой пульс тоже бьется между ног.
– Тогда я поцелую тебя, если ты снимешь рубашку, – говорю я ему.
На мгновение я задумываюсь, собирается ли он ее снять, но он не колеблется. Она падает на пол мокрой промокшей кучей.
Теперь я любуюсь на мужскую красоту Мендозы. У него есть несколько шрамов здесь и там, среди его мышц. У него редкие волосы на груди, а кожа темного, насыщенного, тепло-коричневого цвета, что говорит о долгих днях на солнце и его латиноамериканском происхождении. Он также невероятно великолепен, несколько татуировок на его руках прерывают идеальную скульптуру. Возле его пупка есть счастливый след, который исчезает в штанах, и я зачарованно провожу по нему пальцем.
– Мне бы не хотелось на тебя так смотреть, – вздыхаю я.
Он застывает.
Быстро чувствую необходимость уточнить свои слова.
– Это отвлекает, – говорю я, проводя пальцем по его груди.
Мужчина расслабляется. Господи, там шесть кубиков с мышцами. У этого человека не должно быть ни грамма жира на теле. Боже, держу пари, его задница тоже невероятна. И бедра.
– Сними штаны.
– Я в порядке, – говорит он суровым грубым голосом.
Я игнорирую его. Не люблю, когда мне отказывают. Поэтому прислоняюсь к нему и кладу здоровую руку на его член, сохраняя гортанное мурлыканье в голосе, когда приближаю свои губы к его.
– Снимешь штаны?
Раф стонет и захватывает мой рот своим. Его поцелуй грубый, дикий, голодный и интенсивный, и он влияет на меня больше, чем я думала. Все это время сжимаю здоровой рукой его член, стараясь не думать о том, что я держу, похоже на захват не того конца бейсбольной биты, и он не собирается приближаться к моим девичьим частям без тонны смазки. Вероятно, даже тогда, учитывая, что он убил кого-то им. Это вообще возможно? Хотела бы я, чтобы он был более откровенен, но могу сказать, что он скорее умрет, чем скажет еще хоть слово об этом инциденте. Не думаю, что он прикончил кого-то своим членом, и это явно травмирует его настолько, что этот большой сильный мужчина боится меня.