Остальные дети в возрасте от десяти до тринадцати лет вооружены до зубов, как солдаты из Уганды. Их темная кожа украшена самодельными татуировками и поясами с боеприпасами. Что случилось с добрыми старыми временами, когда туземцы были вооружены самодельными копьями и носили листья вокруг паха? Теперь у них больше оружия, чем в лагере выживальщиков в Юте, и они носят брюки-карго, где хранят еще дюжину магазинов для своих игрушек.
Жаль, что тот парень не наставил на меня пистолет. Я бы так быстро швырнул это дерьмо ему в лицо, что он даже забыл, как держать пистолет. Но полуавтомат с пулями в патроннике на таком близком расстоянии? Скорее всего, мне выстрелят в ещё здоровый глаз.
– Вы говорите по-испански? – спрашиваю я с поднятыми руками.
Вожак поворачивается к высокому мальчику, который кивает.
– Кто ты? – спрашивает высокий мальчик.
Он не хочет знать мое имя. Он хочет знать, представляю ли я для него опасность. Это так. Во мне шесть футов пять дюймов мускулов и семнадцать лет опыта убийств. Даже, если один из этих детей выстрелит, у меня будет возможность взять их всех с собой в ад. Но я не убийца детей. И никогда им не был.
Я рискую. Когда мы были в Рио, фавела «Слезы Господа» была хорошо известна. Люди со всего мира искали там убежища. Мы прославились тем, что не только отомстили, но и предоставили убежище другим. Каким бы ни было ваше прошлое, пока вы могли доказать нам, что изменились, или не представляете опасности для общества, вы были желанным гостем.
Опустив руки, я поворачиваю правый бицепс к группе. Как только становитесь частью «Слез Господа», вы получаете татуировку. Это большой стилизованный глаз с ножом, пронзающим слезу под ним. Она есть у всех – у мужчин, женщин и детей старше тринадцати лет. Моя тату грубая, потому что Дэвидсон сделал это ножом и чернилами для авторучки, когда мы бежали из пустыни, где сформулировали наши планы.
– Я от «Слез Господа». Вы прикоснетесь к нам, и весь мир покроется пеленой смерти. Ты умрешь, и твоя мать умрет. Каждый человек, который связан с вами, будет прахом, и даже само небо забудет вас. Помоги мне, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы уничтожить твоих врагов, и оказать тебе помощь, когда она тебе понадобится.
У высокого парня расширяются глаза. Он поворачивается к своему другу и начинает быстро говорить. Я улавливаю пару слов. Они говорят на испанском языке. Спецназ требовал, чтобы вы изучили несколько языков в зависимости от того, где, по мнению правительства, будете делать свою лучшую работу. Я не знал достаточно, чтобы говорить, но мог понять.