— Сделаю, Резня. Без проблем. Прогуляюсь заодно напоследок, погляжу на этот мир, пока ещё сохраняю свою личность… — Росси огляделся. — Только подумать… я жил на пыльной планете, где весь мир покрыт мелкой травой, камнями и песком. Родился у матери-шлюхи, стал стрелком и воевал всю жизнь. Бытие обычного человека. А потом открыл для себя новые миры, непохожие и разные…
— Так подумать, мы видели столько, что любой другой бы не поверил, а для нас это обычное дело, — кивнул я.
— Ага… родиться в обычной деревеньке на краю пустыни, которую никто и не заметит. Обычным ребёнком, которых сотни вокруг. А потом вырасти и стать лучшим стрелком, тем, кто изменяет судьбы миров… Просто такой путь, и ведь не скажешь — может эта серебряноволосая будет будущим проклятым.
— Или предвестником.
— Да боже упаси, — отмахнулся он шутя. — Такого счастья нам не надо. Замучаемся вытравливать потом.
— Так тебе-то что? Ты уже закончил, — напомнил я.
— А тебе сколько осталось?
— Последняя.
— О-о-о-о… — протянул он, немного задумчиво глянув на меня.
— Не волнуйся, старик, на тебя пули хватит, — успокоил я его, понимая, о чём наставник подумал.
— Ну-ну, щенок, посмотрим потом, как ты запоёшь, — рассмеялся он.
Мы шутим, кто кого убьёт… Это могут делать, наверное, или полные отморозки, или проклятые.
Только ночью всё же спокойно уснуть мне было не суждено.
Юнона.
Она пролезла ко мне по карнизу. Вот уж чего я не ожидал, так это такого, так как всё же второй этаж и тут как бы довольно высоко. Я-то, понятное дело, пролез бы как нехрен делать, но она, девушка, которая, кроме тепла и уюта, ничего не знает, смогла пересечь половину дома, прежде чем забралась на мой балкон.
Это ещё одна заметка по поводу безопасности. Надо будет там тоже колючую проволоку установить или что-нибудь схожее.
Поэтому моей первой реакцией на стук было…
— Сука… — я аж подпрыгнул лёжа, нащупав, сам того не заметив, револьвер.
Сердце чуть через задницу не выскочило от испуга. И Юнона очень сильно рисковала оставить брата сиротой, потому что сначала я разглядел лишь тень в окне и уже позже её саму. Хотя надо признать, в лунном свете и в ночном платьице, которое немного просвечивало, выглядела она обворожительно.
Только на улице уже температура ниже ноля, если я не ошибаюсь.
— Юнона? Какого хрена? — приоткрыл я дверцу на балкон, впуская её.
Юнона стучала зубами так, что я её услышал даже за стеклом. Да и руки были покрыты мурашками, не говоря уже о том, что через платье слишком отчётливо торчали соски, и это явно не от возбуждения.
— Ты совсем уже сорвалась с катушек под конец? — прошипел я.