Но смерть мне не грозила: бёдра разжались, давая мне возможность вдохнуть полной грудью, и тут в плечи вцепились до чудовищности крепкие когтистые пальцы и буквально дёрнули меня наверх. И я оказался сверху Юноны, буквально лёг на неё.
Она, по-дикому прекрасная, смотрела на меня, но теперь была мало похожа на себя. То ли секс так сказывается на вервольфах, то ли эффект сыворотки прошёл, но Юнона стала… другой.
Её глаза, радужки, горели синим, будто флуоресцентные. Зрачки чёрные, бездонные и до жути большие. Острые очертания её очень мягкого лица, нежного и невинного, добавили ей необузданной дикости, из-под покрасневших губ, которые словно стали более пухлыми, поглядывали белоснежные клыки.
И она улыбалась. Юнона слегка озверела, Юнона хотела секса. Она едва заметно изменилась, некоторые части тела, как кисти с пальцами, стали больше. А ещё она рычала. Утробное, очень низкое, мягкое и нежное рычание где-то внутри в горле или груди, как у настоящего волка.
— Я люблю тебя так, как не будет любить ни одна женщина. Как никогда не полюбит тебя мать или эта ушастая сука с острова, — прорычала она нежно и сладко полным любви голосом, после чего резко крутанулась и оказалась сверху.
Я осторожно прошёлся головкой по её мокрым губкам снизу, после чего начал медленно входить. Сначала с натугой, будто преодолевал сопротивление, но после раз… и Юнона вздрогнула, обняв меня. Прижавшись, будто ища укрытия. В ней было тепло и узко, но после стало так, будто меня приняли.
И мы занялись сексом. Медленно, осторожно, пока Юнона не взяла инициативу в свои руки. Правда, она и сама изменилась, пусть и совсем чуть-чуть, не потеряв своего человеческого привлекательного обличия. Лицо стало ещё острее, руки стали чуть длиннее, как и ноги. Юнона не хотела ласкового секса. Она хотела ебли, как животное. И Юнона эту еблю получила, набросившись в позе наездницы на меня и трахая так яростно, как не трахал меня ещё никто. Её грудь подпрыгивала, Юнона рычала, впиваясь мне в губы или водя длинным шершавым языком по груди. Двигала задом так, что насаживалась по самое не хочу, с каким-то безумием.
Я только и видел, как член каждый раз тонет у неё между губ, иногда почти выходя из Юноны, а потом резко скрываясь в ней. И я отвечал ей тем же, массируя ей грудь так, будто действительно хотел сделать больно, прикладываясь к ней губами или хватая её за мягкую задницу, буквально вгоняя пальцы в податливую попку и яростно насаживая на себя. Глубже, сильнее, быстрее. И Юнона отвечала тем же, будто голодный хищник. Под конец она просто дёргала задом, пока не кончила, зарычав и щёлкнув у самого моего носа реально волчьими зубами.