Влюбленные наивно надеялись на то, что старый князь Голицын, никогда не проявлявший к своей жене ни малейшего интереса, не станет её удерживать. Не тут-то было! Голицын ответил категорическим отказом. Безутешный князь Михаил отправился на поля сражения в Восточную Пруссию и получил там за героизм русский орден Святого Георгия и прусский - Красного Орла. Он стал одним из самых молодых и лучших генералов русской армии. Современники позже сокрушались:"Если бы он был жив, то стал бы героем России..."
Увы, ни ордена, ни генеральские эполеты не принесли князю Михаилу личного счастья. Редкие встречи с возлюбленной лишь разжигали желание иметь одну фамилию и один дом - ради этого Голицына готова была пожертвовать всем, всключая свой экзотический титул и образ жизни. Но князь Голицын был неумолим. Современники утверждали, что на шведскую кампанию в 1808 году Михаил Долгорукий ушел "в поисках смерти". С его фантастической храбростью и необыкновенной добротой он быстро стал люимцем не только офицеров, но и солдат. Указывая на очередной мост, который необходимо было взять, он, стоя перед солдатами, весело крикнул:
- Кто первый возьмет, тому и награда, ребята!
Он не увидел, кому досталась награда. Единственная пуля, прилетевшая со стороны противника, попала точно в сердце, благо стоял князь в коротком сюртуке нараспашку, да ещё с трубкой в руке на отлете. Идеальная мишень...
Так кончилась единственная любовь "Ночной княгини". Ибо даже самые злые языки Петербурга не могли не отметить безупречности её поведения - как до встречи с князем Долгоруким, так и после его гибели. В неё влюблялись, её обожали - она оставалась... не безучастной, нет, доброжелательно-снисходительной. Все могли рассчитывать на её помощь, на её поддержку - растопить её сердце так никто больше и не сумел.
Современники постоянно подчеркивали, что имя княгини Голицыным было незапятнанным. В её более чем сомнительном положении - не жены законного мужа и вдовы любовника, в доме которой все приемы происходят по ночам, которая друзей-мужчин предпочитает подругам, - в этом, повторюсь, деликатном положении она оставалась на такой высоте, куда не доставали даже сплетни. "Никогда ни малейшей тени подозрения насчет нее, даже злословие не отменяли чистой и светлой её свободы..." - писал позже Петр Вяземский. Дам она, правда, раздражала невероятно, но их можно понять. Большинство современниц Пушкина, например, утверждали, что знаменитая строфа из "Евгения Онегина":
"Не дай мне Бог сойтись на бале
Иль при разъезде на крыльце