Каждое из этих существ было эфемерным, золотистым, пустым. Средь них были красные эфемерные образы, чёрные и, в основном, золотые.
Равны.
Смерть была равной перед всеми.
И, рядом с этим потоком, диссоциируя с ним, в обычной светло-серой футболке и шортах шёл с виду совершенно ничем не примечательный маленький ребёнок.
Его крохотная фигурка была вся в синяках, а в пустых обиженных глазах горел зримый тусклый вопрос:
“За что?”
Он всё шёл и шёл рядом с потоком душ, думая о своей нелёгкой судьбе, о жестокости людей и мире.
Но...
Он шёл против потока.
В один момент он остановился.
Вначале вдалеке по реке прошла рябь, а после в небе появилась яркая искра, похожая чем-то на свет свечи или угасающую падающую звезду.
Но он не обратил на это внимание, развернувшись и смотря на желтизну волнистой глади. В этом потоке он видел многое, больше, чем любой другой человек, смертный, Вестник или даже Бог.
Мальчик не был обычным, хотя он и не считал себя чем-то особенным.
Чёлка светлых волос прикрыла мягкие голубые глаза, от которых по щекам прошлись дорожки слёз.
Средь миллионов этих несчастных душ он видел, как каждое существо обижало друг друга и приносило ненависть и раздор.
В них было очень мало милосердия, а особенно в тех, которые были самыми тусклыми и тёмными: красными и чёрными.
Он причитал про себя, его молодой разум терзали извечные вопросы:
“Зачем они обижают друг друга?”
“Зачем мама с папой бьют меня?”
“Зачем они обижают друг друга?”
“Зачем вообще нужно трогать других?”
Детский разум не видел всей картины в целом, лишь то, что мог понять. Ему не нравилась боль, и об этом он и хотел узнать.
Мальчик часто представлял себя гигантским непоколебимым деревом, которого совершенно не трогают никакие стихии и бедствия. В этом образе всё проходит мимо такого сильного и непоколебимого его. Так он переживал свой стресс и принимал тяготы мира. Сквозь трудности и боль он собирался пробиться в вышину, к яркому солнцу.
Ребёнок сел на край потока, свесив ноги в этот золотой путь, словно попытавшись смочить окунуть ступни.
Золотая эссенция обтекала его, словно боясь прикоснуться.
Казалось, что дитя и души были в совершенно разных плоскостях существования, словно им было не суждено встретиться, или…
Не сейчас.
— Даже они… Даже они не хотят быть со мной! Почему? Почему? Почему я всегда один?
Он аккуратно склонил голову к ногам, а после тихо прошептал:
— Где моя сестра, когда она так нужна...
Мальчик продолжал ныть и горестно причитать о своей судьбе, начиная всхлипывать ещё печальнее. Ему казалось, что в его теле до сих пор чувствовалась жгучая боль от очередного несправедливого избиения.