— Я хочу поговорить со своим сыном, — повторил он, и в голосе почувствовалась сталь.
Ему бы только генералом работать. Хотя я имел дела с аристократами в прошлом, там без характера делать у власти нечего.
— Ты можешь поговорить с ним завтра, — слегка подняла она голос. — Ты не видишь, как он выглядит?
— Энна, — засквозил холод в голосе. Но лишь на мгновение. Мужчина продолжил обычным тоном. — Я хочу поговорить с родным сыном, которого считали мёртвым полгода как. Как отец и глава нашего рода, я имею на это право. Он не сломается от десяти минут разговора со мной, верно? — бросил он взгляд на меня.
Можно было сказать «Нет» и смотреть на его реакцию или спрятаться за мать, и уверен, что она бы меня отстояла, но…
Блин, что за детский лепет? Конечно, десять минут разговора с этим мужчиной ничего не сделают. К тому же, мне самому хотелось понять, с кем мне иметь дело. Любящая мать-диктатор есть, сёстры высокомерные стервы есть. Кто дальше? Ещё один диктатор?
— Верно.
— Вот и отлично. Распорядись, чтоб ему подготовили ванну, комнату и обед, — махнул он рукой.
Я думал, что женщина сейчас встанет в позу, но она лишь поморщилась, поджала недовольно губы и кивнула.
— Да, Зарон. Пошлёшь с ним одну из служанок, хорошо?
— Конечно, дорогая, — легко согласился он.
Уважение к мужу и главе рода сразу видно. Знает, когда спорить, а когда нет.
Под конвоем в лице отца парня меня провели через несколько коридоров, после чего мы поднялись по лестнице на второй. Где ещё коридор, поворот, коридор, дверь и его кабинет. Я мог уверенно сказать, что при желании смогу вернуться тем же путём и не заблудиться. Более того, я могу просто пройтись по особняку, не заблудившись, и в голове сложить его план. Профессиональный навык, как-никак.
Кабинет Зарона (так зовут отца парня) был большим. Огромный монументальный деревянный стол, шкафы до потолка, ковёр, картины… Парень на кресле у стены, вальяжно рассевшийся и закинувший ногу на ногу. Волосы русые, лицо приятное, утончённое, как и положено быть аристократу, глаза хитрожопые. На возраст где-то двадцать — двадцать пять, так где-то.
Что за хрен? Друг отца? Нет, молод. Сын? Слишком неуважительно сидит. Ладно, сейчас узнаю.
— Здравствуй, Тэйлон, — кивнул парень. — Рад, что ты жив и даже бодр.
— Здравствуй, — только и ответил я.
Не хочешь выдать себя, молчи. Хотя я уже давно выдал, что со мной что-то не так. Моё поведение даже в мелочах, как, например, поздороваться, явно не совпадает с Тэйлоном. То ли он был тряпкой в конец, то ли наоборот, вёл себя здесь дерзко, за что его и сослали в армию в наказание.