Не осталось ни шипения, ни девушек, взрослевших и старевших вместе со мной. Парижская порноиндустрия переживает плохие времена. Завалы пластиковых членов на полках, как в овощном магазине. Людям не до игрушек. Порнодиски отправились в смрадную яму вслед за порнокассетами. Вешалки с местными секс-костюмами давно напоминают обычные магазины спецодежды, белье не дотягивает в соблазнительности не то чтобы до Agent Provocateur, а до семейного H&M, ну а туфли на сверхвысоком каблуке или сапоги-ботфорты – привет скорее Жан-Полю Готье, чем дамам с камелиями.
В течение долгого времени торговля телом – живым или бумажным – была приметой района. Теперь разврат ушел в Сеть, а магазины, которые торговали разными женскими анатомическими деталями, бедрами и попами (пугающе напоминавшими пособия в поликлиниках или муляжи мясной лавки людоедов) стоят пустыми в ожидании редкого пожилого развратника, так и не овладевшего интернетом.
Об этом мы говорили с моим приятелем, университетским философом, унаследовавшим порнографическую лавку от своих родителей.
Можно ли сохранять нежные детские воспоминания о коллекции бумажных и пластмассовых непристойностей? А вот мой знакомый их сохранил. Теперь он содержит обычный книжный магазин, но коллекционирует особые книги, старинную эротику, к нему приходят знатоки, он консультирует антикваров. У него не увидишь современной порнографии, только старинная, из тех времен, когда один вид голой девической коленки мог привести мужчину в исступление.
Моего приятеля волнуют новые технологии. Теперь все готовятся к продажам живых секс-кукол, развратных роботов, которые будут выполнять любые прихоти владельцев. Он не принадлежит к энтузиастам технического прогресса в данной конкретной области, я тоже.
Вспоминаю выставки одного из любимейших моих современных художников, австралийца Рона Муека, который изготавливает и показывает огромных человекообразных мужчин и женщин. Каждая фигура требует работы, как океанский корабль на верфи, их немного, изготовление их стоит бешеных денег, и я никогда бы не мог представить себе муековские скульптуры, несмотря на все тщательно проработанные трещинки и волоски, в роли сексуальных объектов.
Дело даже не в размерах, но в том, что, по мне, нет ничего более отвратительного и асексуального, чем искусственные люди. Мой приятель показал мне документальный фильм, снятый в сборочном цехе фабрики, где отливают в мягком пластике женские тела и бойко монтируют на конвейере соски и вагины. Показали в этом фильме и счастливых владельцев, которые рассказывали о том, как вновь приобретенные куклы обогатили их личную жизнь или даже жизнь их семьи.