стал настоящим французским бюрократом и обзавелся штатом сотрудников. Как уверяют, одна из его секретарш даже читает и пишет на кириллице. То есть, кроме оленей, у него есть целый выводок секретарш, в том числе и русских красавиц. Впрочем, что удивляться. Уже то, что он
père, а не
grand-père, папа, а не дедушка, как мы в Москве привыкли, показывает его сравнительную молодость.
Это отлично знали, кстати, карикатуристы из журналов для взрослых, не раз изображавшие его в самых рискованных ситуациях. Он – мужчина в самом расцвете сил, а его санки рассчитаны на десять сил оленьих – с горящим в темноте носом десятого оленя Рудольфа не хуже красного «феррари».
Русские туристические агентства заманивают в Париж на Рождество: «тематические балы в старинных особняках, где ели упираются в многометровые потолки с хрустальными люстрами времен Людовиков, сумасшедшие праздники в жгучих кабаре, где блеск перьев, бриллиантов, улыбок и блесток сливается с грохотом канкана, нотами беспечного шансона, беспринципными танцами и брызгами шампанского». Перед этой рекламой мое воображение в бессилии отступает. Но я все же рискну предупредить любителей беспринципных танцев, которые как раз проще сплясать в Москве.
Рождество в Париже – это не дрызги шампанского, а пустые, как в августе, улицы. Горожане не уехали, но забаррикадировались (и не в жгучих кабаре, а в своих домах, куда вас не позовут), солнца не в пример меньше, не снег, но дождь, рестораны переполнены, а в магазинах все покупают ненужные подарки, чтобы передать их курьерской службе Рождественского папаши.
Подарки – такой дополнительный рождественский налог, который берут с населения, из последних сил испытывающего свою покупательную способность. Итоги сбора будут понятны позднее, потому что в первые недели после праздников люди опять потянутся в магазины. Не потому, что они догуливают Рождество. Они приносят подарок обратно – вместо того, чтобы передаривать по цепочке. Ведь во многих случаях его так и преподнесли – с кассовым чеком, чтобы можно было вернуть и взять деньгами.
В церквях обновляются вертепы с фигурками, изображающими поклонение волхвов. В прошлые годы самый большой вертеп устраивался на площади возле Ратуши, сейчас, возможно, без него обойдутся, потому что рождественская символика может больно задеть нежных представителей других религий. Франция изо всех сил пытается остаться светской страной – почти до смешного.
Впрочем, разлад в календарях легко сглаживается шампанским. Дрязги идеологий и конфессий для меня, как и для многих моих соотечественников, – прекрасная экуменическая возможность пить начиная от католического Рождества Христова в старом году до русского старого Нового года в новом.