К нему меня проводили после того как я высказал свое намерение с ним встретиться одному из послушников. Совсем еще юному, не старше шестнадцати, в обычной для этого Дома мантии — нечто вроде просторной до пят рубахи из грубого полотна тёмно-синего цвета и с капюшоном. Стоячий воротник которой, тем не менее, был украшен узором из золотой нити. Что означало какой-то ранг. Наверное, невысокий, поскольку в ширину он был не толще мизинца. В отличие от того, что имелся на вороте настоятеля — едва не в ладонь.
Помещение, где он меня принял, представляло собой нечто общее между кельей, жилой комнатой и кабинетом. Убранство было скромным, впрочем, как и его размеры. Хотя, возможно, имеются здесь и другие — настоящие залы. Гигантские, в раззолоте и с высоченным потолком. Но я — не свой, я вообще не принадлежу ни к одному из Домов, и потому не напускная ли аскета, выставленная напоказ для таких как я? Маги умеют хранить свои тайны, чего только не коснись.
— С чем к нам пожаловали, господин сарр Клименсе?
— Прежде всего, мне хотелось бы передать письмо от Корнелиуса Стойкого.
— Значит, есть и иная причина? Если вам хотелось бы того же, для чего вы в свое время отправились на север Ландаргии, опасаюсь, что разочарую. Ни сам я, ни любой другой из обитателей Дома, ни одним из искусств фехтования не владеют. Так уж сложилось с незапамятных времен, что на юге куда более придают значение другому.
Я мог бы удивиться его осведомленности, но не стал. Дома, равно как и принадлежащие им монастыри не живут обособленно. Их представители между собой встречаются, переписываются, а еще, утверждают, правда без всяких на то оснований, есть у них и таинственный способ общаться даже на дальних расстояниях.
— Иная причина есть. Но к фехтованию она не имеет никакого отношения.
Мне хотелось поговорить о том, что случилось со мной прошедшей ночью, и что не могло не вызывать беспокойство. Сколько бы ни думал над произошедшим, так и не смог найти пусть даже малейшее доказательство того, что на какое-то время себе не принадлежал. Все было явственным настолько, насколько это возможно вообще. Но если с моим рассудком по-прежнему все в полном порядке, значит, какое-то время им управлял кто-то со стороны. И не повторится ли подобное раз, другой, третий, но в несколько иной интерпретации? Например, незнакомец вдруг набросится на меня, и мне не останется ничего другого, как защищаясь, его убить? Чтобы затем прийти в себя, и увидеть у своих ног мертвого Клауса. И услышать о том, что напал я сам, убив без малейшего повода.