– Или снова пойдешь учиться?
– Возможно, – проговорил я. – Но пришло время возвращаться в Сиэтл.
Рэйчел с тревогой взглянула на меня.
Я рассмеялся.
– Но сначала я отведу близнецов в зоопарк.
* * *
Два дня спустя Рэйчел отвезла меня в аэропорт, а Тед остался дома с близнецами. Мне не хотелось прощаться. И я всю дорогу напоминал себе, что через неделю мы снова увидимся.
У входа сестра крепко обняла меня.
– Это были лучшие две недели, – проговорила она. – Для всех нас.
– И для меня тоже, – признался я.
Она обхватила мое лицо ладонями.
– С тобой все будет в порядке? Не смотри так. Ты мой младший брат, а те дни, когда я занималась лишь собственной жизнью, уже прошли.
– И теперь ты станешь лезть в мои дела?
– Постоянно. – Она снова обняла меня, и я ощутил ее судорожный вздох. – Сможешь ли ты когда-нибудь меня простить?
Я крепко зажмурился.
– Мне нечего прощать…
– Я знала, что ты так скажешь. Но я нуждаюсь в прощении. Мне нужно это услышать.
– Значит, я прощаю тебя, – проговорил я.
– Хорошо. Береги себя. Позвони мне, когда приземлишься. А когда мы приедем в Сиэтл на следующей неделе, я отправлюсь прямо к папе и…
– Нет, все в порядке, Рэйч, – проговорил я. – Пусть он остается верен себе. Если ты на него накричишь, он просто отступит еще дальше.
– Возможно. – Она заправила прядь волос за ухо. – Слушай. Во время обеда с тобой и Мо я сказала нечто ужасное. Когда я заговорила о Дне благодарения, казалось, я совсем тебя не поддерживаю. – Я кивнул. – Ужасные слова. Но я с тобой. Как и Мо. И Тед с мальчиками… – Ее глаза наполнились слезами. – Мы все на твоей стороне. Идет?
– Боже, Рэйч…
Слова ее проникли прямо в сердце, и в груди ощущалась невероятная легкость. В идеальной семье вообще не должно быть никаких сторон. Но каков он, этот идеал? Я чувствовал старания сестры, ее любовь ко мне, и знал: что бы ни случилось дальше, со мной все будет в порядке.
Полицейский, следивший за высадкой пассажиров, жестом велел нам заканчивать.
– Я люблю тебя, Рэйч.
– Люблю тебя, Макс. Увидимся на следующей неделе. – Она в последний раз погладила меня по щеке и направилась к своей машине. – Позвони, как только приземлишься. И сообщи, где будешь жить. И расскажешь мне про Сам-Знаешь-Кого.
– Ты говоришь как еврейская мать, – смеясь, произнес я.
– Я и есть еврейская мать, – парировала она, потом изобразила пальцами телефонную трубку и села в машину.
* * *
Я вернулся в Сиэтл, и Даниэль поселил меня на диване. Снова. Он ничего не слышал о Сайласе; корпоративные новости не публиковались в «TMZ»[29]. А поскольку тот вечер не засняли на камеру, не было никаких подробностей, кроме статьи в «Общественности Сиэтла».