– Поговори с ним за меня, – попросил я после напряженного молчания. – Просто поговори.
– Ладно.
– Ладно. А что дальше? Недостаточно просто сообщить, что я в городе. Ты должна вступиться за меня, мама.
Она решительно кивнула и промокнула глаза.
– Конечно. Я обещаю. Но, Макс, ты же его знаешь. Он старомодный. И, сказать по правде, я тоже. Я люблю тебя, но и мне нелегко.
– Я люблю тебя, но… – пробормотал я, криво усмехнувшись. – Как я мечтал услышать эти слова!
– Макс, прошу, постарайся понять. Когда мать держит на руках ребенка, она представляет, что хотела бы для него в жизни. И никогда не думает…
– Что в конце концов вышвырнет ребенка из дома из-за того, над чем он не властен?
Она поджала губы и слегка пожала плечами.
Я изумленно уставился на нее.
– Ты ведь понимаешь, что подобное не выбирают? У меня каштановые волосы, карие глаза, и я гей. Все едино.
Она украдкой взглянула на других посетителей.
– Пожалуйста, говори тише. У тебя был выбор. Не стоило тащить того мальчика в дом. Выставлять напоказ…
Я раздраженно взглянул на нее.
– Выставлять напоказ? Мы прятались несколько недель. Я скрывался много лет.
– Ты мог просто нам рассказать. Если бы мы спокойно поговорили, случившееся не стало бы таким потрясением…
Под столом я крепко стиснул льняную салфетку. Появился официант, чтобы принять наш заказ.
Мама попросила лингвини с морепродуктами, а я пробормотал название первого попавшегося в меню блюда. Когда парень ушел, я сделал очередной большой, бодрящий глоток холодной воды.
– Не стоит ворошить прошлое, – проговорил я. – Дело сделано. Я позвал тебя сюда, чтоб извиниться. Я не хотел причинять вам с папой боль. И я тебя прощаю. Даже если ты об этом не просишь. Это часть процесса исцеления. Для меня. Вот почему я здесь, независимо от того, что будет дальше.
– Конечно. Я понимаю. Спасибо.
Ну, не та эмоционально-трогательная реакция, на которую я надеялся. Но с прощением всегда так. Реакция не имеет значения. Ты либо прощаешь, либо нет. Я должен попытаться, иначе никогда не излечусь от прошлого.
– А насчет папы, – напряженно произнес я. – Скажи, пусть мне позвонит. Начнем с этого.
– Да, думаю, так будет правильно.
Я снова стиснул в руках салфетку.
– Я хочу, чтобы мы стали семьей, но Богом клянусь, мам, я слишком далеко зашел и многое восстановил в своей жизни. И не позволю снова все разрушить. Мне бы не хотелось выдвигать требований, но боюсь, что придется. Просто чтобы сохранить себя. Так вот. Он позвонит мне. – Я проглотил застрявший ком в горле и часто заморгал. – Мне нужно знать, что есть надежда.