– Не хочу, чтобы прозвучало по-идиотски.
– Насколько высокие? Уровень гения? Эйнштейн?
– Черт, какой же ты любопытный, – смеясь, проговорил он.
– Виновен. Но после твоей субботней игры на пианино… Она просто завораживает.
«И возбуждает, но не стоит об этом. Мы просто друзья».
Сайлас положил левую руку на спинку диванчика и закинул ногу на ногу.
– Так и есть.
– Угу, – ухмыльнулся я. – Сама скромность. И что дальше? Ты окончил среднюю школу в десять?
– В шестнадцать. Полгода проучился в интернате… – Он прочистил горло. – Небольшой перерыв… потом Йель. Уплотненное расписание, окончил через три года, потом управленческие тренинги. – Он пожал плечами. – Вот.
Официантка принесла чайник с чаем, две маленькие чашки и тарелку спринг-роллов, политых розовым кисло-сладким соусом.
– А ты? – спросил он. – Ты говорил, что работал медбратом в отделении «Скорой помощи», пока тебя не наняли ухаживать за папой.
– Ага. После того как Карл подобрал меня на улице и спас мою задницу, он заставил получить аттестат об окончании школы и сдать SAT[20] и ACT[21]. Я, конечно, не Эйнштейн, но все же справился. Потом четыре года изучал медсестринское дело в университете Сан-Франциско. Сдал экзамен и стал дипломированным медбратом. И за два года до подтверждения квалификации получил работу у твоего отца.
Сайлас нахмурился.
– Наверное, после отделения «Скорой помощи» за папой ухаживать не сложно.
– Мне потребовался перерыв. В отделении всякого можно насмотреться. Не уверен, что вообще найду в себе силы вернуться.
– Мой отец – не самый простой человек на свете. Он отпугнул больше персонала, чем я могу сосчитать.
– Он в своем праве, – проговорил я. – Случайные гомофобные замечания не в счет. Он и сам напуган. Рассеянный склероз сбил его с ног.
– Кто-то назовет это кармой, – заметил Сайлас. Взглянув на мое лицо, он махнул рукой. – Ни для кого не секрет, что он ублюдок. Это не значит, что я… не люблю его или что-то в этом роде. Но это… сложно.
– Я знаю, каково это, – выговорил я.
– Как у тебя с семьей? Ты хоть помирился с ними?
– Недавно ужинал с мамой.
– Они живут здесь?
Я кивнул.
– Именно поэтому я вернулся в Сиэтл из Сан-Франциско. Все еще жду, что папа позвонит.
Он кивнул, поигрывая вилкой, и нахмурился, почти сердито.
– Вот дерьмо, – тихо произнес он.
– Прости?
– Ну, что тебе приходится ждать, пока он успокоится. Это ведь он тебя выгнал. И, несмотря на случившееся, ты взял себя в руки, пошел учиться, работал в отделении «Скорой помощи». Как будто нет ничего проще.
Высказывания Сайласа, пусть жесткие и колючие, проникли прямо в сердце, согревая.