— Не пишет, с-с-сука. — Зуев опустил тяжелую ладонь на ограждение и сжал его так, что побелели костяшки волосатых пальцев. — У нас подвешено на него усраться сколько. А он нос воротит. Демиург сраный. Не дави, говорит. Я пишу, говорит. А у меня план горит.
План и правда горел. Всегда. Тим, далекий от перипетий общения с авторами, пропускал ядовитый шепоток сплетен мимо ушей. Мало ли кто кого подвел, мало ли у кого какой кризис.
— Будешь его подгонять, — без особого перехода решил Зуев и хлопнул ладонью, подводя итог. — Срок вам до середины октября. Выбьешь из него, что там есть уже. Поредачишь, чтобы читаемо было, пока он дописывает. К «нонфику» книга должна выйти. Головой отвечаешь, понял?
В Зуеве клокотало столько злости, что у Тима перехватило горло. Он пробормотал что-то невнятное, закивал поспешно, не думая толком, чего будет стоить ему эта работа. Согласен. На все согласен. Только отпустите. Дайте вернуться в тепло. Дайте передохнуть. Зуев смотрел в упор, маленькие глазки покраснели от натуги. Он злился. Кипел невымещенной яростью. Еще чуть, и начал бы рыть землю под ногами, выискивать цель.
— Номер у Анны Михалны возьмешь. Чтобы завтра приступили к работе. Отчитываться будешь лично передо мной.
Еще два кивка.
— Чего стоишь? — Зуев вытряхнул из пачки очередную сигарету. — Иди давай. И Самохину мне найди, где она там? Пусть сюда идет.
Тим нащупал ручку двери, повернул, дернул на себя, потом вспомнил, что нужно толкать, замешкался, забился. Дверь поддалась с третьего раза. Зуев так и не обернулся. Липкий от тревоги, Тим заглянул в офис. В редакции повисла напряженная тишина.
— Анна Михайловна … — Шепот вышел сдавленным.
Щуплая старушка оторвалась от бумажек. Ее тонкая шея в складках обвисшей кожи вытянулась, как флагшток.
— А Нина где? Самохина Нина.
Анна Михайловна пожевала сухонькие губы, поправила очки, даже воротничок, и тот дернула, чтобы острые углы легли ровно.
— То и дело в дамскую комнату бегает, — наконец ответила она и посмотрела осуждающе, будто Тим в этом виноват. — Плачет.
Тишина стала совсем уж неподъемной. Идти через всю редакцию, искать Самохину и добивать ее вызовом к начальству не хотелось.
— Передайте, пожалуйста, что ее вызывает Зуев, — попросил Тим, старательно игнорируя внезапную враждебность. — Он на балконе.
— Передам, — пожала плечиками Анна Михайловна и тут же вернулась к работе.
— Мне бы еще номер, — вспомнил Тим, — Михаила Тетерина.
Старушка вспыхнула, даже слеповатые глаза блеснули угрозой. Высохшие пальцы опустились к визитнице и запорхали там, выудили нужную бумажку. Технического прогресса в мире Анны Михайловны так и не случилось.