Надо ее окликнуть. Как вы уже заметили, я не слишком охотно вступаю в беседы с людьми, даже с самыми обходительными американцами.
– Как дела, Патрисия?
– Нормально… Да, все нормально.
Вдова Морваля тоже не отличается излишней болтливостью.
58
– Где мой муж?
– В камере предварительного заключения в Эврё, – ответил Сильвио Бенавидиш. – Не волнуйтесь, мадам Дюпен. Ему предъявлено обвинение. Судебный следователь во всем разберется.
Стефани Дюпен поочередно обвела взглядом двух стоящих перед ней мужчин – инспектора Сильвио Бенавидиша и инспектора Лоренса Серенака.
– Какое вы имели право? – почти выкрикнула она.
Серенак отвел глаза и уставился на висящую на стене картину, сделав вид, что изучает причудливую игру света на спине обнаженной рыжеволосой женщины с полотна Тулуз-Лотрека. Пусть Сильвио отвечает. Заодно убедит самого себя.
– Мадам Дюпен, давайте смотреть в лицо фактам. Собранные улики свидетельствуют против вашего мужа. Начнем с исчезнувшей пары сапог…
– Их украли!
– На месте преступления нами найден ящик для красок. На внутренней крышке имеется надпись угрожающего характера, сделанная рукой вашего мужа, – невозмутимо продолжал Бенавидиш. – Это следует из заключения большинства экспертов…
Стефани растерялась. Было очевидно, что про ящик для красок она слышит в первый раз и безуспешно роется в памяти, пытаясь сообразить, что к чему. В свою очередь повернув голову, она уперлась взглядом в репродукцию «Арлекина» кисти Сезанна, словно надеялась, что человечек в шляпе, похожей на полумесяц, поможет ей не пасть духом.
– Я действительно раза два ходила с Жеромом Морвалем на прогулку. Может быть, три. Мы просто разговаривали. Самое большее, на что он осмелился, – взял меня за руку. Я никогда не давала ему никаких надежд. Наедине я с ним вообще никогда не оставалась. Если хотите, обратитесь к Патрисии Морваль, с которой мы дружим с детства, и она подтвердит мои слова. Все это попросту нелепо. У моего мужа нет никакого мотива…
– У вашего мужа нет никакого алиби!
Это сказал Лоренс Серенак, избавив Сильвио от многословных объяснений.
Стефани надолго замолчала. Лоренс с самого начала избегал смотреть ей в глаза. Она откашлялась, сжала руки и бесцветным голосом произнесла:
– Мой муж не мог убить Жерома Морваля. В то утро он был со мной, в постели.
Бенавидиш и Серенак остолбенели. Бенавидиш так и замер с занесенной над листом бумаги ручкой. Серенак, который успел сесть за стол и опустить небритый подбородок на открытую ладонь, вдруг почувствовал, что у него нет сил поддерживать собственную голову. В кабинете номер 33 воцарилась музейная тишина.