— Иди, догадливый, порадуй старика.
Прижав мобильник к уху, он прислушивался к далеким гудкам, рассеянно изучая собственную внешность в зеркале. В особенности интересовал его нос.
Вероятно, любопытство вызывало нечто инородное, возникшее после недавней операции. И тогда же, видно, появилась привычка теребить кончик носа указательным пальцем. В сущности, Валентин готов был в мыслях принять произошедшие с ним перемены, но глаза пока не могли свыкнуться со столь резкими метаморфозами. Ничего удивительного. Человек привыкает к самому себе с отроческих лет, на все новое ему требуется время. Врач предупреждал, что годик-другой нужно поостеречься от различного рода ушибов. Нос, а тем более нос послеоперационный, — вещь чрезвычайно хрупкая. Валентин особенно не возражал, хотя срок назвали большой. Непомерно большой. И до конца этого срока надо было еще умудриться дожить.
В трубке что-то вибрировало и звенело голосами, шуршало шепотками и смехом. Миллионы словесных мелочей ручейками перетекали из одного конца города в другой и обратно. Наконец ему ответили, и мужской голос раздраженно осведомился:
— Да. Кто это?
— Мой тебе совет, Сулик, — шепнул Валентин, — катайся на «Жигулях». На «вольво» ты не тянешь.
— Что?
— И не путайся у меня под ногами, зашибу!
— Сука!.. Да ты… Откуда у тебя мой телефон?!
Валентин звучно прокашлялся в трубку и нажал «отбой». Покосившись на часы, хмыкнул. Секунд двадцать, не более. Юрий клялся и уверял, что запеленговать номер невозможно в течение нескольких минут. Даже с аппаратурой госбезопасности. Значит, можно было побазарить еще. О ценах, о погоде…
Взглянув на себя, Валентин поморщился. О погоде… Может, оно и вовсе было лишним — звонить, хипиш поднимать? Плевал Сулик на все эти психические атаки, а наезжать на него — все равно что мухе пинать слона. Ни малейшего смысла. Да он, собственно, и не ставил перед собой какой-то определенной цели. Захотелось — и позвонил. Заодно и номер проверил. Детская шалость.
Валентин подумал, что Юрию об этом говорить не следует. И вообще в нынешнем его настроении созваниваться им не стоит. Бывший однокашник и лучший друг заслуживал более трепетного отношения, а в том состоянии, что у него сейчас, с друзьями не разговаривают — с ними ссорятся.
Прищелкнув языком, Валентин прошелся по коридору до дверей своей комнаты.
Бесцельно подхватил со старого кованого сундука какой-то журнал, не глядя, запустил в угол. Встав на руки, несколько раз отжался от пола, раскачиваясь, двинулся на кухню. На ладони тут же налипла пыль. Не слишком они любили с дедом уборки!.. Он сделал несколько боксерских выпадов. Зудело в предплечье, пальцы нервно сжимались и разжимались. Мешок бы боксерский! Или штангу килограммов в девяносто. И десять-пятнадцать жимов в предельном темпе!..