— У меня нет желания разговаривать с полицейскими ищейками, — высокомерно заявил Дозерен. Щека подергивалась, и во взгляде горели искры ненависти.
— Как бы ни странно звучало, вам придется со мной побеседовать, — спокойным тоном произнес Кирпичников.
— По какой причине? — Юлий Карлович говорил заносчиво, чувствуя за своей спиной поддержку высокопоставленной особы.
— Хотя бы по той, что у меня есть доказательства вашего участия в ограблении собственной фирмы, — улыбался начальник уголовного розыска, пытаясь ложью сбить с ухмыляющегося лица собеседника высокомерие, — тогда от вас отвернутся все, не только русские компаньоны.
— Ложь, — процедил задержанный, — меня на столь примитивную уловку вы не поймаете.
— Отчего же? — На лице Кирпичникова читалось искреннее удивление. — Вы первый появились на месте преступления, вас хорошо знал сторож, и поэтому впустил в помещение, и поэтому повернулся к вам спиной. Вы знали, где стоят сейфы и что в них находится. Кроме вышесказанного, инсценировали взлом, хотя наш эксперт уже доказал, что сейфы вскрыты ключом. — Аркадий Аркадьевич не блефовал, а нагло врал, ему хотелось стереть с губ одного из главных акционеров спесь и неуважительное отношение к русским. — Кстати, вы из какой страны к нам прибыли?
— Какое это имеет отношение к делу? — Взор Юлия Карловича продолжал гореть, но в нем появились бегающие искры беспокойства.
— Прямое. — Начальник уголовного розыска раскрыл одну из папок, лежавших на столе. — Дознание по делу германских шпионов ведет ведомство генерала Игнатьева.
— Вы с ума сошли? Какой шпион? Какое ведомство? Меня, главного акционера, ограбили, а вы мне будете толковать о моем участии в краже?
— Доказанной. — На лице Кирпичникова готова была появиться улыбка, но он сдерживал себя, наблюдая, как поникли плечи Дозерена, хотя и хорохорившегося, но уже начавшего осознавать, что с ним не шутят.
— Я не причастен к краже, не причастен. — В голосе послышались истерические нотки. — Мне позвонили на рассвете, — начал, захлебываясь и глотая слова, быстро говорить Юлий Карлович. — Я еще спал, меня попросили приехать в здание компании к двенадцати часам. Вы же знаете, что война и приходится общаться со всеми, лишь бы компания держалась на плаву.
— Кто звонил?
— Не знаю.
— Как же так? Вспоминайте.
— Назвался Германом Рудольфовичем и пригласил для обсуждения договора по проведению электрической линии.
— Почему позвонил именно вам?
— Я принимаю решения, ибо имею пятьдесят один процент акций.
— Что-нибудь еще говорил ваш Герман Рудольфович?
— Ничего.