И, как на грех, оказались они наедине. Коллеги-кафедралы отправились курить на лестницу, сплетницы-лаборантки — в женский туалет ополоснуть посуду. И он решился спьяну, рискнул. Открыл зачетку на первой странице: с фотки прищурилась на него другая, темноволосая. Та-а-ак, «Кротова Антонина». Запомнил: Ниночка, Нинон. Пролистнул вперед. Третий курс, это в самый раз. Пометил, что «зачтено», не спрашивая. Рядом расписался, как положено, и предложил сходить за угол, в гастрономчик, кофе попить. Правильно поступил, этично: вначале поставил зачет, а потом уже пригласил. И пошло-поехало. И приехало. Докатился до того, что выслеживает свою бывшую блондиночка, словно прыщавый старшеклассник или, избави господи, муж-рогоносец. А рогоносец и есть, хоть и не ее муж. Какая разница?
Пахомий Филатович с Дмитровки на метро вслед за нею сюда приехал и пешком шел. Оставил свои колеса в квартале от гостинки сына, куда, в ослеплении страсти пребывая, поселил сучку. Сын за бугром, и надолго, а вот надолго ли теперь Нинон застрянет на дармовой этой квартирке? Пахомий Филатович потому и унизился до слежки за ней, что появились признаки нарушения конвенции с ее стороны. По мелочам она и раньше нарушала; ежемесячный пост, например, в их интимном календаре растягивался порой чуть ли не на две недели, но это были обычные бабские заморочки, на них давно научился закрывать глаза. Однако неделю назад Нинон пришла к декану с заявлением на академотпуск и на досрочную сдачу сессии, причем нахально ссылалась на поддержку Пахомия Филатовича. Максим Петрович бумажку подмахнул (ему не жалко), но тут же звякнул давнему врагу-приятелю и ехидно осведомился, какую такую поддержку господин профессор оказывает молоденькой студентке?
А Пахомий Филатович и без того уже встревожился: стала Нинон этакой рассеянно-ласковой, поблажки начала делать, а это у хитрой бабенки верный признак, что на сторону поглядывает. Не сопливый ли «женишок» появился на горизонте? Следовало внести ясность, но перед разговором поднабрать информации. Вот он и набирал, наблюдая с автостоянки напротив, как светит она голыми ляжками, прогуливаясь под аркой «Книжного мира». Когда тормознула Нинон этого седого хиппаря и мордочку такую состроила, будто ключи от тачки выпрашивает, Пахомий Филатович опешил. В Нинон давно уже распознал он Растиньяка в юбке, но совсем иным предполагал ее следующий объект. Минимум сына посла в Венесуэле, однокурсника ее, пентюха, тупого настолько, что папаша не сумел пристроить в вуз за границей и даже в наш Институт международных отношений.