— Ночью по Обводному не проходили ни суда, ни барки, ни баржи.
— Городовые, несшие службу от Борового моста и вниз по течению, ничего подозрительного не заметили.
— В притонах и сомнительных местах вдоль канала и за ним в южную сторону никаких драк не случалось.
— В мануфактурных лавках такой сатин не продавался. Приказчики запомнили бы такую расцветку.
С минуту Иван Дмитриевич постоял молча, заложив руки за спину.
— Значит, никто ничего не видел, никто не пропадал, никто не продавал, — вздохнул он. — Плохо. Нет ни одного кончика, чтобы ухватиться и начать распускать клубок. Наш убиенный был умерщвлен ночью, он рыжеват и без особых примет. Скорее всего, о его пропаже станет известно через несколько дней. Употребите их на поиски рыжего мужчины возрастом лет до сорока. Его бросили в воду, видимо, с часу до трех ночи, в самое темное время. Злоумышленники — их, я думаю, было не меньше двух — вряд ли рискнули тащить опасный груз в открытую. Они должны были таиться. Опросите снова городовых, чьи участки прилегают к Обводному, от Борового моста и до Невы. Пусть припоминают все, важналюбая мелочь. Кого они видели, что заметили. Все подозрительное брать на заметку.
На следующий день Путилин был вызван в департамент. Глава полицейского ведомства столицы Российской империи сидел за столом, просматривая бумаги, когда адъютант доложил о приходе начальника сыскной полиции.
— Что за вандализм? Не столица, а притон убийц! — накалялся криком обер-полицмейстер. Накануне у него состоялся неприятный разговор с государем, которому недруги главного полицейского чина постарались детально доложить о зловещей находке у Ново-Каменного моста. Молния, родившаяся в царском кабинете, продолжила полет по инстанциям служебной лестницы. Теперь на ее пути оказался начальник сыскной полиции.
— Вам неделя на поимку злоумышленников! Неделя! — кричал обер-полицмейстер. — Через неделю жду вас с докладом.
Взял дрожащей рукой очередной лист и сделал вид, что начал читать.
Путилин вышел, осторожно притворил дубовую дверь и вытер платком вспотевший лоб.
— Суров, — подытожил он.
К себе Иван Дмитриевич вернулся мрачнее тучи, однако не кричал и не топал ногами на подчиненных. Понимающие сотрудники на цыпочках прошмыгивали мимо кабинета, где начальник расхаживал от окна к стене, от стены к окну.
— Иван Дмитрич? — безбоязненно заглянул в кабинет Жуков.
— Что тебе?
Помощник вошел и плотно закрыл за собой дверь.
— Иван Дмитрич, напротив Варшавского моста выловили второй мешок.
Путилин оторопел:
— Неужели голова?
— Неизвестно, но мешок похож на тот, что у Ново-Каменного. Оказалось, городовой, оповещенный о находке, сразу же известил о ней участкового пристава, а тот по инстанции доложил на Офицерскую.