— Вы навещали после переезда семью сестры?
— Да. Ежедневно у них обедал.
— Когда у вас появился револьвер?
— Однажды недалеко от дома сестры я стал жертвой нападения. Меня не только ограбили, но и сильно ударили по голове. Я несколько дней провел в постели. После этого происшествия я попросил Алексея Ивановича…
— Господина Рыжова? — переспросил Иван Дмитриевич.
— Да, я попросил его помочь приобрести револьвер и с тех пор всегда носил с собой оружие.
Путилин перешел к главному:
— Вы ссорились с сестрой или ее мужем?
— К сожалению, да, в последнее время.
— С чем связаны ваши размолвки?
Порфирий облизал пересохшие губы.
— В доме проживала в качестве воспитанницы девица Елизавета Дмитриева, которая была поручена своими родителями заботам моей сестры. Она и стала причиной ссоры.
— В чем же причина заключалась? Простите, Порфирий Степанович, но я спрашиваю не ради праздного любопытства.
— Мы состояли в любовной связи, — сказал молодой человек безразличным тоном, отведя глаза в сторону. — Три месяца.
— И что же дальше?
— Как это ни прискорбно вспоминать, но недели две назад она попросила паспорт у Марии Степановны с намерением уехать к родному брату в Гродно. Между ними возникла ссора, поскольку сестра не намеревалась ее отпускать. Сестра объяснила, что в ответе за свою воспитанницу и может выдать ей паспорт только с разрешения ее родителей. Но Елизавета, госпожа Дмитриева, не хотела ждать и в приступе раздражения призналась в нашей связи. Вы же понимаете, какова была реакция сестры. Девица, порученная ей, соблазнена братом воспитательницы. Это скандал. Тем более что женщины по-разному понимают общепринятую мораль. После этого происшествия Лиза переехала ко мне.
— Извините, а сколько лет госпоже Дмитриевой?
— Почти семнадцать.
— Продолжайте.
— В тот же день между мной и сестрой произошло объяснение, при котором присутствовал и Алексей Иванович. Это было неприятно. На повышенных тонах пытались потребовать, чтобы я сочетался узами брака с Лизой, но в мои планы такой поворот дела не входил. — В голосе Шляхгина звучало негодование. — Вы же понимаете, господа, что я слишком молод для брака, мне только двадцать лет. После этого я перестал бывать у сестры. Меня оскорбляли их непрестанные разговоры на эту тему.
— Алексей Иванович тоже настаивал на женитьбе?
— Нет, нет, — замахал руками молодой человек. — Господин Рыжов хоть и потворствовал желаниям моей сестры, но сам был не прочь завести роман на стороне, именно поэтому охотно разъезжал по делам. Он служил в юридической комиссии Царства Польского. Ему довольно часто приходилось посещать Варшаву, где он отдавался запретным удовольствиям. Ведь в Петербурге он был тише воды и ниже травы, во всем соглашался с Марией.