Попочка и правда выпирала знатно, платье, предназначенное для скрытия фигуры, делало в точности до наоборот. Когда Ольча садилась, платье натягивалось и облегало ножку. Наконец аттракцион вожделения закончился, и она села. Я сглотнул слюну, но рано. Ольча поерзала попой усаживаясь поудобнее, и мне пришлось быстро сесть за стол скрывая конфуз.
— Позвольте представиться! Барон Гарод Кныш! — склонил голову в поклоне я.
— Вольный, насколько я помню, ещё и маг, — рассмеялась она.
— Это да, — сказал я, окончательно утопая в её голубых глазищах.
— Я принцесса королевства Сетин — Ольча Сетин!
— Ого!
— Ага! Да только у нас маленькое королевство, в джунглях на западе. Шесть баронств, два графства, и людей живёт не больше пятидесяти тысяч человек. А территория вовсе меньше вашего!
— Мы тоже были в составе королевства Синок, но император дал нам свободные права. Правда для этого пришлось погибнуть всем моим братьям и отцу, мама умерла ещё раньше.
— Сочувствую, а у моего папы двенадцать детей из них десять девочек, замуж в нашей дыре выйти не за кого, вот меня и определили в пансионат, — грустно сказала Ольча.
— Дружная семья? — спросил я чтобы отвлечься от её губ.
— Совсем нет! Гадюшник тот ещё, я рада, что уехала.
— Ну не будем о грустном. Сколько тебе лет?
— Я младше тебя на пару недель, в этом году шестнадцать, и прощай пансионат. Нас везут на смотрины в столицу. Самых лучших.
— Самая лучшая тут одна. Это ты! — твердо заявил я, словив удивленно-благодарный взгляд.
— Спасибо, но вы просто плохо знаете девочек, тут много красавиц, — она повела рукой в сторону подружек, в ответ услышав громкое фырканье.
Я заказал нам десерт и вино, самого лучшее, что тут было. Матроны поморщились, но промолчали. Что им будет с одной бутылки, наверное, подумали они.
— Я краем ушка слышала, что у вас есть знак доблести, а какой ступени?
Она действительно дотронулась до своего ушка, убрав для этого прядку своих волос. Очень сексуально, но я уже научился с этим бороться. Просто представлял, что я на земле, а передо мной старым, малолетка. Восемь лет, восемь лет, звучало в ушах и немного остужало мои порывы. К черту восемь лет! Я сам малолетка.
— Двенадцатой ступени, рубин.
— Двенадцатой! Ахнула она, прижав руки к своим щечкам, что вышло совсем кавайно.
Сказала она это совсем громко, и подружки соперницы услышали. Орудийные башни их глаз уже развернулись на меня, обернулись даже случайные посетители в зале. Зависть была настолько осязаема, что следующие её слова просто завязли в воздухе.
— Рубиновый! А за что?