Р. – Мы надеемся, что переход Канала во владение Сталина и для вас будет худшим вариантом из возможных. И вы это понимаете.
П. – То есть вы надеетесь, что мы будем защищать вас бесплатно? Вы жестоко ошибаетесь! После мы предъявим к оплате счет – и включим туда ваше теперешнее упрямство!
Р. – Вот тогда и приходите, поговорим!
Шанхай. 31 июля 1955-го
Десятая армия входила в освобожденный Шанхай.
Танки, БТР, грузовики с пехотой – от движения колонн тряслись стены и дрожали стекла. Сопротивления не было – лишь иногда раздавался выстрел откуда-то с чердака, в ответ гремела очередь из ДШК, или даже выстрел из танковой пушки. Затем солдаты врывались в дом, кого-то выгоняли наружу и расстреливали тут же у стены (у кого нашли оружие или просто сочли «подозрительным»), или же из верхнего окна вниз летело тело, уже молча или еще вопя (как рассказывал учитель, так советские делали с нацистскими снайперами при штурме Берлина). И колонна продолжала движение.
– Трусливые собаки! – с презрением сказала Лан «Орхидея», сжимая ППС. – Даже за свои шкуры сражаться не желают!
– А ты бы хотела, чтобы в нас стреляли из-за каждого угла? – спросила Кианг «Роза». – Чтобы тоже кого-то наконец пристрелить, сестра?
Что это два прелестных цветочка делали в воюющей армии? В самом начале, когда еще находились желающие спросить, ответ был – а чем мы хуже Лючии Смоленцевой, с которой хорошо знакомы? Задавать вопрос перестали после того, как обе сестрички блеснули на стрельбище и полосе препятствий учебного центра – вызвав злобный рык инструктора-фельдфебеля («камрада» из ГДР) тренирующимся солдатам – беременные черепахи, сколько еще вас гонять, чтоб вы не уступили женщинам! Впрочем, было бы странно, если бы новобранцы, год или полгода из китайской деревни, сумели превзойти «подруг самой Лючии», пять лет постигавших среди прочих искусств и воинское мастерство у таких наставников, как учитель Кун И Цинь. Ну и еще после того, как некий лейтенант пытался в укромном месте «поступить непристойно» с одной из сестричек (с которой, они не признались) и попал в госпиталь со сломанной рукой. Это было весной, еще до начала войны (и до назначения Ли Юншена на высокую должность) – ну а теперь этих двух отчаянных девушек знала, наверное, вся Десятая армия (как и тогда Лючию Винченцо, еще не Смоленцеву, – вся Третья Гарибальдийская бригада). Выглядевшие подобно Лючии, «где она на известном фото с папой римским после его освобождения из нацистского плена»: камуфляж, черный берет со звездой, десантные ботинки, кобура, автомат ППС на плече – сестрички постоянно сопровождали командующего армией, приняв на себя обязанность его ординарцев, телохранителей и вообще все бытовые заботы. И сейчас ехали вместе с Ли Юншеном в командирском бронетранспортере, обозревая вид сдавшегося вражеского города – каждая в своем секторе, слева и справа.