Сэм просыпалась медленно. На секунду, пока глаза еще были закрыты, ей показалось, что вот-вот послышится голос матери, зовущий ее вставать, так как она опаздывает в школу.
Знакомые запахи поджариваемого бекона, бульканье кофе и свежий ветерок, струившийся через открытое окно, подсказывали, что она снова дома, в Коттоне. Саманта зарылась лицом в подушку, не желая расставаться с уютом постели, и улыбнулась в полусне шелесту соснового леса. Но тут она вспомнила о Джонни и о том, где находится и почему.
Она действительно была в Коттоне или так близко к нему, что разница практически не ощущалась. Позднее она узнает, что дом Джонни Найта стоит меньше чем в двух милях от городской черты Коттона. Всего в нескольких милях к юго-востоку располагается Раек — административный центр графства Чероки. Но вернулась Саманта не погостить, а восстанавливать здоровье. Что ни говори, а помирать в ее возрасте было противоестественно.
Она перекатилась на спину, потянулась и зевнула, затем открыла глаза и вздрогнула от удивления. Она никак не могла решить, что лучше: испепелить его взглядом или откинуть простыню и пригласить присоединиться к ней. Он стоял в дверном проеме, наблюдая, как Саманта спит.
— Доброе утро, Сэм, — произнес он мягко и сделал большой глоток кофе из кружки, которую держал в руке. Затем Джонни медленно проглотил напиток, тем самым сумев избежать каких-либо комментариев, за которые мог бы схлопотать по физиономии. Он отдавал себе отчет в некоторой беспардонности своего прихода сюда. Джонни надо было заглянуть к ней, как собирался, и затем удалиться, предоставив Сэм просыпаться в одиночестве. Поначалу он просто хотел проверить, все ли с ней в порядке. Он вовсе не хотел задерживаться.
Но вид длинных черных волос, разметавшихся по белой подушке, вздернутого носика, уткнувшегося в простыню, и соблазнительных очертаний умиротворенно раскинутых стройных ног и изящных рук глубоко спавшей Саманты просто заворожили его. Он был не в состоянии двинуться с места.
Саманта рывком натянула простыню до подбородка и бросила на Джона Томаса взгляд, который, ей хотелось верить, должен был сойти за убийственный. Ей было невдомек, что Джон Томас скорее воспринял его как приглашение. Ее веки слегка припухли со сна, а губы были нежными и такими же беззащитными, как и выражение ее глаз.
— Когда оденешься, будем завтракать, если ты проголодалась.
Саманта нервно сглотнула. Она бы съела его самого, такого аппетитного в своих низко сидящих потертых джинсах и рубашке навыпуск, застегнутой лишь наполовину. Глядя на копну густых черных волос, обрамлявших его лицо, Сэм заподозрила, что он пренебрегает расческой и пользуется вместо нее собственной пятерней.