— Я тебе помешал, Дрезден?
— Ну, я как раз собирался оттянуться — припас порнуху на видео и бутылочку детского масла. Но, боюсь, на двоих не хватит.
Морган брезгливо скривился, и я испытал прилив мелкого, абсурдного мстительного удовлетворения.
— Ты мне противен, Дрезден.
— Да, я гадкий. Гадкий, гадкий, нехороший. Рад, что в этом вопросе мы сходимся. До свидания, Морган.
Я сделал попытку закрыть дверь, но Морган уперся в нее ладонью. Он был куда сильнее меня. Дверь осталась открытой.
— Я еще не закончил, Дрезден.
— А я — да. У меня был не день, а ад кромешный. Так что говори, что имеешь сказать, и выметайся.
Рот Моргана сложился в жесткую улыбку.
— Обычно я приветствую такую прямолинейность. Но не с твоей стороны.
— Тю, ты меня вообще не приветствуешь. Сейчас заплачу от досады.
Морган провел большим пальцем по ремешку сумки для гольфа.
— Я хочу знать, Дрезден, как вышло, что Мэб явилась со своей проблемой именно к тебе. Единственное, что может сохранить твой статус в Совете, — и это сваливается прямо к тебе в руки.
— Целомудренный образ жизни, — сказал я. — Плюс умерщвление плоти и узкая холостяцкая койка.
Морган посмотрел на меня лишенным эмоций взглядом:
— Думаешь, смешно?
— О, в том, что это смешно, я не сомневаюсь. Тебе это не нравится, но смешно.
Морган покачал головой:
— Знаешь, что я думаю, Дрезден?
— Ты? Думаешь???
Морган не улыбнулся. Сказал же я, ему это не нравилось.
— Я думаю, ты все это подстроил. Думаю, ты заодно с вампирами и Зимней Королевой. Думаю, это часть какого-то коварного замысла.
Я уставился на него. Я приложил все усилия, чтобы не засмеяться. Правда, я старался.
Ладно, может, недостаточно старался.
Должно быть, мой смех пронял-таки Моргана. Он сжал кулак и с размаху двинул меня в живот. Я разом задохнулся и едва не упал.
— Нет, — сказал он. — Смехом ты не отделаешься, приятель.
Он шагнул в комнату. Порог не заставил его даже поморщиться. Расставленные мной заговоры сработали через шесть дюймов, но предназначались они в основном для противостояния потусторонним существам, не людям. Морган крякнул, произнес несколько слов на каком-то гортанном языке — древненемецком, возможно, — и сделал рубящее движение рукой. Воздух зашипел и затрещал электрическими разрядами; с кончиков пальцев его разлетелись искры. Брезгливым движением он отряхнул руки и вошел.
Оглядевшись по сторонам, он снова покачал головой:
— Может, ты, Дрезден, и не такой плохой человек, в конце концов. Но мне кажется, ты скомпрометирован. Если ты и не работаешь на Красную Коллегию, я уверен, они тебя используют. В обоих случаях это представляет угрозу Совету. Которую проще всего устранить, устранив тебя.