Когда я проснулся, на будильнике было 5:25, и я никак не мог понять что именно меня разбудило, пока не напряг слух. Отец снимал дверные петли!
— Папа! Прекрати, или я тебя сотру напрочь! И копий не останется!
— Попробуй, — прорычал он.
Я вылетел из кровати, включил машину, загрузился, и … о, нет. Я попробовал снова, но бесполезно, я не мог выйти на связь.
— Я обрезал твой кабель в подвале, — сказал отец.
Я скхватил Starfire из шкафа, засунул его под свитер, но не успел я подскочить к окну, как отец вместе с дверью ввалился в комнату. Следом вбежала мать, открыла мой комод, и начала швырять мои носки и белье в чемодан.
— Ты попался!, — сказал я отцу. — Я не отдам тебе твои файлы! — Он схватил меня за руку.
— Майкл, тебе надо кое-что узнать. — Он притащил меня в кабинет, и достал несколько пачек древнего бумажного хлама из стола. — Это — подтверждения. Это то, чем пользуются древние ископаемые вроде меня, которые не доверябт компьютерам. Я проверил все на работе и в банке; все что проходит через компьютеры, проверяется по бумагам. И ты не сможешь ничего поменять больше чем на сутки.
— Сутки? — Я рассмеялся. — Тогда ты все равно попался! Я по прежнему могу вынести тебя напрочь в любой день, с любого терминала ГорСети.
— Знаю.
В кабинет спустилась мама с чемоданом, вытирая глаза.
— Микки, пойми, мы любим тебя, и все это делаем для твоего же блага. — Они приволокли меня в аэропорт и сдали с рук на руки своре старых солдафонов.
* * *
Уже прошло несколько недель, и я привык к Военной Академии фон Шлаггера. Мне говорят, что я способный парень, и при условии примерного поведения мне нет причин не окончить ее через каких-то пять лет. Я, однако, очень устаю от всех этих «старичков», которые рассказывают мне, каким хорошим я стану теперь, когда нам поставили в казарме туалет.
Конечно, меня тут никто не держит, можно уходить когда угодно. До Форта Маккензи, где кончается дорога, всего триста миль.
Иногда, по ночам, когда свет гасят, я достаю свой Starfire и пробегаюсь пальцами по кнопкам. Это все, что я могу сделать, ведь ночью электричество в казармах отключают. Я лежу во мраке и думаю о Лизе, о Джорджи, о нашей Забегаловке у Бадди, и обо всем том веселом времечке, что мы проводили вместе. Но больше всего я думаю о Рэйно и о его великих планах.
Hикак не могу дождаться, когда же он вытащит меня отсюда.