Я смотрел на эту женщину, стараясь прогнать застывшую перед глазами картину: как моя испуганная пара пытается выбраться из падающей в синюю бездну кабинки. Как там сказала мне Шери? “Я упала на самое дно?” Может ли быть, что речь об этом? И может ли быть, что в конечном итоге селенити - не моя пара, и она действительно погибла? Впрочем, это как раз маловероятно. Слишком много совпадений. Слишком много внутренней уверенности, что вот на этот раз головоломка всё же сложилась.
Она выжила. Выжила. Что уже удача, учитывая то, с какими людьми она додумалась связаться.
— Значит, ты уверена, что Алиссия и Бэннард Финн погибли? Больше о них тебе рассказать нечего?
— Да, совершенно.
Я медленно кивнул.
— Дядя, будь так добр и позаботься о формальностях, необходимых для протокола. Узнай имена всех исполнителей, детали, обстоятельства… Не мне тебя учить. Я же хочу прояснить один вопрос.
— Разумеется, — холодно сказал Кио. — Мой принц… Должен ли я привести в действие закон о неприкосновенности пары?
Я задумчиво посмотрел на Джезбет Гохорд. Убить её сейчас, без суда и следствия? Очень соблазнительная мысль. Притягательная. Но…
— Не спеши, — ответил я. — Нужно доказать, что Алиссия действительно моя пара. Убедиться, что она жива. Опять же, я считаю, что есть ещё один человек, который должен решать судьбу леди Гохорд.
— Леди Дайяна? — уточнил Кио понимающе.
— Именно. Полагаю, стоит рассказать ей правду. И спросить, хочет ли она устроить для матери публичный суд. В конечном итоге, именно Дайяна — первая и основная жертва этой женщины.
— Справедливо, — согласился Кио. — Или… ты в порядке?
— Я буду. Когда удостоверюсь, что с моей парой всё в порядке. По всему выходит, что она выжила там — если это была она, конечно. Но всё же…
— Но всё же ты не сможешь успокоиться, пока не проверишь.
— Верно.
— Но как ты собираешься это сделать?
— О. Есть у меня одна идея…
*
Я не спускался сюда давно.
Настолько давно, что сами стены, казалось, омертвели и смотрят на меня с укором. Я чувствовал их давление, ворчливое негодование тем больше, чем спускался глубже.
Вода в моей музыкальной комнате, всегда кристально чистая и прозрачная, стала мутной и грязной. И, стоя посреди этой погрустневшей комнаты, я отчётливо осознал, что магия сидхе, текущая вместе с кровью в моих жилах, никогда не предавала меня.
Это я предал её.
Я всегда презирал деда, но в конечном итоге поступил, как он: отказался от части своей сущности, отмахнулся от неё, обвинил глашатая в собственной неспособности понять услышанное.
Я вспомнил первое появление Дайяны здесь, в музыкальной комнате. Вспомнил перья, кружащие в воздухе, перья, составляющие её платье. Вспомнил нечеловеческий голос, божественный и глубокий. Теперь, оглядываясь назад, именно его отзвуки я услышал в выступлении Шери. Пошёл на него, как крыса на зачарованную дудочку…