— Константин Ильич, моё почтение… — столь же спокойно приветствовал я могучего старика в накинутой на плечи боярской шубе, обозначив неглубокий поклон младшего, — … Рад видеть Вас в добром здравии. Неужели моя скромная инсталляция вызвала такой резонанс?
Чувство юмора не только продлевает жизнь. В определённых обстоятельствах оно её существенно укорачивает. Старик недовольно нахмурился, так не отыскав на моём лице и тени раскаяния. Воздух в девичьей спальне резко остыл до минусовой температуры, а по моим туфлям начала медленно растекаться толстая ледяная корка.
— Папа! — вскрикнула Елена, неуловимым жестом ладони разрушая основу будущих ледяных оков и метнулась ко мне, схватив за руку. — Выслушай его! Так нельзя!
— Отойди от неё! — уже не так грозно хмуря брови, князь недовольно огладил бороду. — Отойди и прими свою смерть как мужчина!
Сердце глухо и размеренно колотилось в грудной клетке — овладевшее мной умиротворение подготовило разум, очистив его от сомнений и метаний. И требовалось лишь безукоризненно отыграть свою роль.
— Сочту за честь, Константин Ильич, — ответил я, аккуратно отнимая у девушки свою руку и на прощание нежно поглаживая её по щеке: — Будь счастлива…
— Леонард… — громко всхлипнула Елена, — … Леонард! Папа!!!
— Боги!!! — взревел Великий Князь, потрясая руками, воздетыми к небесам. — Вы издеваетесь надо мной?
— Я в восхищении, внук, — в моей голове эхом заметался шёпот предка. — Настало время финального акта…
Усилием воли сдержав проступающую на лице улыбку, вперил в разъярённого князя уверенный взгляд и смело сделал шаг навстречу.
— Всё произошедшее с главой рода Платовых лишь заслуженная кара для посмевшего угрожать исполнителям вашей воли…
* * *
Сумасшедший, переполненный событиями день подходил к концу. Любуясь на мерцающие огни ночного города из панорамного окна Лёхиной городской квартиры, я покрутил в пальцах сигарету, размял её и щёлкнул зажигалкой. Шершавый дым обжёг горло, притупляя пульсирующую боль в висках.
— Мне нельзя курить, — грустно и слегка завистливо поделившись этой новостью, рыжий отдёрнул протянувшуюся к пачке руку и с досадой поморщился: — Они слишком сильно на меня влияют. Особенно Риасу.
— Рисса предпочитает манипулировать исподволь. Будь аккуратнее, а то прохлопаешь тот момент, когда они заберутся тебе на шею, — ответил я в перерыве между затяжками, стряхнул пепел и, посмотрев на сигарету с неожиданным отвращением, затушил её в пепельнице: — Будем считать это проявлением солидарности. Чувство сопричастности облегчит твои страдания.