Присаживаюсь на край кровати, решив никуда пока не выходить, и бросаю взгляд на часы. Шесть утра! И чего я подскочила в такую рань! Неудивительно, что мне плохо: всего пару часов подремала.
Через мгновение понимаю, что меня разбудило. Из гостиной раздается недовольное мужское ворчание, переходящее в крики. Звуки проникают сквозь закрытую зверь — и мерещится, что медведь, узнаю его по манере речи, находится рядом и орет прямо на ухо.
— Чей это ребенок? — чеканит Миша, а следом доносятся тихие голоса ребят. — Так, кто из вас потерял ребенка? Развели тут детский сад, а сами не следите. Это чей?
Я даже вздрагиваю от неожиданного медвежьего рыка. Надо же так детей не любить! Чем они ему не угодили?
Начинаю нервничать, но родные мужские ладони сжимают мои плечи, даря ощущение защищенности.
— Что происходит, — слышу полусонный шепот Димы, внезапно оказавшегося рядом со мной.
— Не знаю, надо пойти глянуть, — задумчиво тяну и собираюсь претворить свои слова в реальность.
Но крепкая хватка не позволяет мне даже шелохнуться.
— С детьми останься. Я сам, — рявкает Дима, подскакивает и направляется к двери. — Мало ли что в голове у этого придурка, — бурчит на ходу.
Его небрежно брошенная фраза настораживает. Вся превращаюсь в слух. И даже пошевелиться боюсь, чтобы не шуметь. Впитываю звуки, исходящие из гостиной.
— Наши дети под присмотром. А у тебя, друг, галлюцинации? — слышится резкий голос Макса.
— Ага, да, — разгоняется не на шутку Миша. — Почему тогда эта галлюцинация пищит в корзине?
Замираю, не понимая, о чем он говорит. В гостиной внезапно становится тихо. Молчаливая пауза затягивается, пугая меня до жути. В какой-то момент моего слуха касается тонкое мяукание. Кто-то впустил в дом кошку? Пушистый комок глистов, антисанитарии и аллергии!
Фыркаю недовольно, оборачиваюсь на детей и, убедившись, что они крепко спят, выскальзываю в гостиную.
Бесшумно подхожу к ребятам, которые почему-то стоят полукругом и рассматривают что-то. Или кого-то…
С нескрываемым любопытством спешу подойти ближе, но меня опережает только сейчас спустившаяся со второго этажа Оля. Сонная, в махровом халате, она приближается к «таинственному кругу посвященных» и заглядывает через плечо Миши.
— Ах! — вскрикивает ошеломленно блондинка, а следом раздается детский писк.
Мужчины расступаются, открывая моему взору нереальную картину. Прямо на полу стоит корзина, а внутри, закутанный в одеяла, плачет младенец.